Врожденные преступники как объект социальной медицины

Е.В. ЧЕРНОСВИТОВ,

профессор кафедры социальной медицины и геронтологии МГСУ

Казалось бы, наша действительность, сотканная из противоречий формирующегося государства, переживающего грандиозные социальные катаклизмы, опровергает теорию великого Туринского врача-психиатра и криминолога, профессора Чезаре (Цезаря) Ломброзо (1835—1909) в той ее части, которая касается гениальности и безумия, и в той, которая еще при жизни ученого была подвергнута жесточайшей критике: речь идет о врожденных преступниках[1].

Что касается гениев-помешанных, то никто не станет спорить, что число «ненормальных» в России увеличилось, а гениев что-то не видно. Преступность тоже выросла до астрономических размеров, и потому возникает резонный вопрос: неужели все преступники врожденные? Более того, теории Ломброзо казалось бы опровергает и тот факт, что в России появились ранее нехарактерные для нашей ментальности виды преступлений: рэкет; тотальное мошенничество; жульничество, прикрывающееся законом; детская проституция; наркомания как отлично поставленный бизнес; продажа детей для каких угодно целей, даже «на органы»; заказные убийства; шарлатанство (всякого рода «колдуны», «лекари», «ясновидящие», «экстрасенсы», «прорицатели», «эзотерики»).

Может быть, это все мутанты (экологическая ситуация в стране тоже катастрофическая)? Не могут же все эти люди, каждый в отдельности, генетически прийти к тому виду преступления, которое они сейчас совершают (будь то киллер или продавец детей)...

В результате сугубо научных оценок тех или иных актуальных для нашей страны проблем невольно напрашивается мысль о вырождении нации (хотя это суждение ненаучное). Точно так же Ломброзо в своих теориях, кстати полностью опиравшихся на его практический опыт врача-психиатра и криминолога, пришел к столь ненаучным на первый взгляд выводам. Применив в криминологии антропологический и антропометрический методы, он ввел в науку понятие «врожденный преступник». Что это значит? Он стал изучать не преступление, а преступника как конкретного человека, совершившего конкретное преступление, а затем по видам преступлений выделил преступников, у которых нашел общие, как он назвал, стигмы преступности: у воров — свои, у убийц — свои, у насильников — свои, у мошенников — свои и т.д. Правда, он несколько увлекся понятием о преступнике как атавизме, то есть мыслью о том, что преступник ближе к дикарю, чем к цивилизованному человеку: та же нечувствительность к боли, та же любовь к татуировкам, тот же почерк, близкий к иероглифам, то же отсутствие угрызений совести, то есть нравственного чувства; особенно не щадил он женщин — врожденных преступниц.

Надо заметить, что притупление многих чувств (в том числе и чувства опасности, страдания и самой смерти) весьма характерно для нашего общества. Когда работал Ломброзо, великие социальные потрясения в Европе только готовились. Еще существовали могущественные монархии, и тон Европе (если не всему миру) задавали Габсбурги и Романовы. Поэтому в заключениях Ломброзо так мало «улицы», толпы, социального фактора.

В свое время теории Ломброзо не были приняты. Он встретил самых решительных противников своим научным теориям, прежде всего со стороны своих коллег криминалистов, восставших против попытки уничтожения основ существующего уголовного правосудия и замены нынешних судей-криминалистов судьями новой формации, профессионалами из среды естественнонаучных знаний. Выступили против теории Ломброзо и антропологи. Они просто не были готовы к тому, что их могут пригласить в суд в качестве экспертов обвиняемого.

В Брюсселе специально собрался международный уголовно-антропологический конгресс, в основном представленный противниками Ломброзо. Вердикт был суров: обе теории ученого (гениальность и преступление и врожденная преступность) были признаны «надуманными» (даже стиль и жанр их был подвергнут критике), а частности положений теорий отрицались как ненаучные.

Отвечая всем своим оппонентам (настоящим и будущим), Чезаре Ломброзо в «Предисловии к четвертому изданию» своих работ, в частности, пишет: «На язвительные насмешки и мелочные придирки наших противников мы, по примеру того оригинала, который для убеждения людей, отрицавших движение, двигался в их присутствии, ответим лишь тем, что будем собирать новые факты и новые доказательства в пользу нашей теории. Что может быть убедительнее фактов и кто станет отрицать их? Разве одни только невежды, но торжеству их скоро наступит конец» (Турин, 1 января 1882 г.).

Ломброзо нашел последователей прежде всего в России в советское время. К его теориям у нас серьезно обращались дважды: в начале 1930-х гг. — врачи-психиатры И.Б. Галант и Г.И. Сегалин, создатели Клинического Архива гениальности и одаренности (эворопатологии), и в начале 1990-х гг. — автор этой статьи как участник проекта изучения типов личности и особенностей характера преступников и одаренных лиц (исследования проводились сектором личности Института социальных исследований АН СССР, Института МВД СССР и Политотдела Лесных исправительно-трудовых учреждений под руководством профессора А.А. Зворыкина и автора этой статьи).

И в первый, и во второй раз, не повторяя теоретических выкладок Ломброзо, ученые старались, используя его фактический материал (наблюдения за психически больными и преступниками и результаты антропометрических исследований), найти этому материалу социально-медицинские трактовки. По сути дела, и Клинический Архив, и наши исследования были социально-медицинскими работами. Антропометрическому методу в первом случае подвергались патобиография и патография одаренного лица. То есть, не отрываясь от конкретных особенностей человека, признанного гением или одаренным, авторы Клинического Архива тщательно изучали и анализировали связь этих особенностей с социальными последствиями деятельности личности, причем стержневым событием в исследованиях было творчество.

В советское время никому не удалось бы реабилитировать Ломброзо как ученого, поэтому в 1990-х гг. «объектом» изучения была личность преступника вкупе с его преступлением, а также личность одаренного человека вместе с плодами его творчества. Личность рассматривалась как социально-биологическая структура, где «биологическое» понималось как психосоматическое. Только таким образом можно было, прорвавшись через марксистские идеологические концепции личности, подойти к ее конкретно-научному исследованию.

Были разработаны антропометрические тесты, которые апробировались на заключенных Лесных ИТУ. (Количество исследованных рецидивистов, т.е. преступников с рождения, что равнозначно понятию «врожденный преступник», указывать не будем.) Отметим лишь, что в качестве контрольной группы выступили начальники ИТУ, старшие инспектора мест заключений и простые охранники — всего 6000 человек. Результаты математически обрабатывались.

По этическим соображениям не будем называть и имена одаренных личностей, согласившихся принять участие в наших исследованиях. Они были из разных социальных групп: актеры, писатели, министры, секретари ЦК КПСС, художники, музыканты, летчики-испытатели, космонавты, крупные ученые (мы находили теснейшие взаимосвязи между теми или иными их психосоматическими особенностями и родом деятельности, которую они выбрали и добились в этой сфере выдающихся успехов; при этом принималось во внимание и ближайшее социальное окружение людей, учитывались такие факторы, как семья, дети, жизнь с родителями, отношение к родителям, наличие друзей, характер дружеских взаимосвязей и т.п.).

Результатом исследований стала методика тестирования человека по определению типа личности и особенностей характера во взаимосвязи с его родом деятельности и образом жизни[2]. Мы пришли к выводу, что с позиций не клинической, а социальной медицины понятие «врожденный преступник» вполне научно и отражает уровень знания о психосоматических особенностях личности преступника конца ХIХ — начала XX века.

В настоящее время целесообразно говорить о «личности преступника» (личность есть то, что передается человеку генетически, если иметь в виду не формальный аспект понятия, а содержательно-структурный, то есть конкретный тип личности, конкретные особенности ее характера, связанные с ее психосоматикой и способом жизнедеятельности). Это и есть социально-медицинский подход к преступнику на современном этапе научного знания. Именно такой подход к личности преступника сближает социальную медицину с пенитенциарной социологией: обе, каждая со своей стороны, изучают не преступника в отрыве от преступления и не преступление в отрыве от преступника, а то и другое вместе, во взаимодействии и во взаимоотношении.

На современном этапе в России для подобных исследований необходимо ввести еще один существенный параметр социальной медицины — психическую эпидемиологию. Если рассматривать современных преступников и современные преступления в этом параметре, то теоретические взгляды Ломброзо отнюдь не опровергаются, а обогащаются новыми фактами, обобщениями.

В этом направлении работа социальных врачей только начинается.

Библиография

1 Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. 1892; Он же. Новейшие успехи науки  о преступнике. 1892.

2 См.: Методика изучения личности и особенностей характера человека (обоснование и экспериментальная проверка). Т. 1—3. — М.: ИСИ АН СССР, Политотдел Лесных ИТУ МВД СССР, Всесоюзное научно-медицинское общество невропатологов и психиатров. 1981, 1982, 1983 гг.; Социально-психологическое изучение особенностей личности осужденного /Под научным руководством Е.В. Черносвитова. — Домодедово, 1990; Алферов Ю.А., Черносвитов Е.В. Методика изучения особенностей характера осужденного в условиях ИТУ и вопросы воспитательной работы// Личность пре-ступников и индивидуальное воздействие на них. Научные труды ВНИИ МВД СССР. — М., 1989.