Некоторые аспекты объективного состава похищения человека

УДК  343.712.3 

Страницы в журнале: 118-124

О.А. МИХАЛЬ,

кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права Омской академии МВД России karabanovka@mail.ru

Ю.А. ВЛАСОВ,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Омской академии МВД России karabanovka@mail.ru

 Предлагается в диспозицию ст. 126 Уголовного кодекса РФ внести описание объективной стороны преступления. Обосновывается, что продолжительное незаконное ограничение или лишение свободы при убийстве, побоях, изнасиловании, вымогательстве и самоуправстве должно требовать дополнительной квалификации по совокупности со статьями 126 и 127 Уголовного кодекса РФ.

Ключевые слова: незаконное лишение свободы, похищение человека, захват заложника.

Some Aspects of the Objective Composition of the Theft of a Man

Mikhal O., Vlasov Yu.

At the article the delimitation of adjacent compositions of crimes seizure of hostage and theft of man is examined. The authors offer the disposition of article 126 of the Criminal Code of the Russian Federation to introduce the description of the objective side of crime. The authors prove prolonged illegal limitation of freedom in connection with murder, beatings, rape, extortion and arbitrariness must contain with additional qualification on the totality from articles 126 and 127 of the Criminal Code of the Russian Federation.

Keywords: illegal deprivation of freedom, theft of man, seizure of hostage.

Правильное применение уголовного закона во многом зависит от четкого и ясного конструирования законодателем уголовно-правовых норм, а также разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по вопросам квалификации и толкования отдельных оценочных категорий. Тем не менее в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ) до сих пор есть составы преступлений, которые не имеют ни ясного законодательного описания, ни соответствующих рекомендаций по их толкованию и применению со стороны высшей судебной инстанции.

Одним из таких составов преступлений является похищение человека (ст. 126 УК РФ). Сложность понимания и применения данного состава определяется прежде всего тем, что его объективную сторону можно установить, лишь отталкиваясь от противного — от отсутствия признаков похищения человека в смежных составах преступлений. В первую очередь речь идет о ст. 206 УК РФ «Захват заложника». Объективная сторона данного состава содержит такие признаки, как захват или удержание заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника. Следовательно, объективная сторона похищения человека не должна содержать подобных обстоятельств. Отграничение этих смежных составов преступлений возможно и по объекту уголовно-правовой охраны. В статье 126 УК РФ это свобода человека, а в статье 206 УК РФ объект — общественная безопасность.

Однако разграничить данные составы на практике не так просто. Так, Р. был признан виновным в совершении похищения человека и удержании его в качестве заложника группой лиц по предварительному сговору. По обстоятельствам дела житель г. Махачкалы Р., узнав о том, что его двоюродная сестра М. похищена для вступления с нею в брак, стал требовать у родственников похитителя возвращения М. ее родителям. Не добившись выполнения своих требований, Р. вместе с друзьями схватил брата похитителя Ш., затолкнул его в машину и увез в горы, то есть совершил похищение человека. Там похищенного стали удерживать в качестве заложника, избивали, требуя указать место нахождения М. В этот же день М. была доставлена ее похитителем в милицию. Убедившись, что сестра отпущена, Р. решил освободить Ш. и вместе с друзьями привез похищенного к нему домой. Около дома в ходе возникшей перестрелки с неустановленными следствием лицами Ш. был убит. Президиумом Верховного Суда РФ действия Р. были квалифицированы по двум статьям УК РФ — похищение человека и удержание его в качестве заложника[1].

Это решение неверно в принципе, поскольку нельзя одно деяние квалифицировать по двум смежным составам. Похищение Ш. осуществлено для обмена похищенными, с целью освобождения М. Никакого иного преступного намерения виновные не имели. В данной ситуации действия преступников должны квалифицироваться либо как похищение человека, либо как захват и удержание заложника, так как одно должно исключать другое.

Сложность юридической оценки рассмотренной выше ситуации заключается в том, что в уголовном законе отсутствует описание объективной стороны похищения человека, поэтому правоприменитель вынужден обращаться к теоретическим положениям уголовного права. Исходя из теории при похищении потерпевший незаконно захватывается, перемещается в пространстве и удерживается в месте, известном только похитителю. При захвате либо удержании заложника лицо незаконно ограничивается в свободе, его местонахождение известно, со стороны виновного выдвигаются требования к государству, организации или гражданину в целях понуждения совершить какие-либо действия или воздержаться от их совершения как условия освобождения заложника. Большинство ученых придерживается именно такого взгляда[2]. Примерно такой же позиции придерживается и сложившаяся судебная практика. Именно поэтому в описанном выше случае действия Р. квалифицируются по двум статьям. По мнению суда, сначала имело место похищение Ш., так как он незаконно был захвачен, перемещен в пространстве и удерживался в горах, что характерно лишь для объективной стороны похищения человека. И лишь потом похитителями были выдвинуты требования о возврате М. родителям как условия освобождения Ш.

Видимо, Президиум Верховного Суда РФ видит коренное отличие похищения человека от захвата заложника в способе выдвижения требования — публичном или тайном, а также в круге лиц, к которым оно предъявлено, — близким и знакомым либо неопределенному кругу лиц. В анализируемом случае о факте предложения обмена похищенными и публично выдвигаемых требованиях стало известно уже после незаконного захвата (изъятия) и перемещения в пространстве Ш., то есть действия, совершенные тайно, были преданы публичной огласке. Именно поэтому Президиуму Верховного Суда РФ было непросто вынести указанное решение: практически невозможно отграничить захват (изъятие) потерпевшего при похищении человека от таких же действий при захвате и удержании заложника. Неясность содержательных признаков объективной стороны двух смежных составов преступлений приводит к тому, что Верховный Суд РФ по сути приравнивает в какой-то части названные составы преступлений, определяя заложника через скобки и как похищенного. Так, в исследуемом случае Президиум Верховного Суда РФ определил, что «лицо не может быть освобождено от уголовной ответственности за похищение человека, если освобождение заложника (похищенного) состоялось после выполнения требований похитителя»[3].

Эта проблема принципиального отличия содержательных признаков составов преступлений, предусмотренных статьями 126 и 206 УК РФ, возникла в связи с тем, что заместитель председателя Верховного Суда РФ в протесте, не оспаривая правильность и объективность установленных судом обстоятельств совершения Р. преступлений, доказанность его вины и правильность квалификации, поставил вопрос об отмене судебных постановлений, прекращении уголовного дела и освобождении Р. от ответственности на основании примечаний к указанным составам преступлений. По его мнению, лица, похитившие человека или удерживающие его в качестве заложника, освобождаются от уголовной ответственности в случае, когда они добровольно освободили заложника (похищенного). Как видно из материалов дела, освобождение удерживаемого заложника Ш. осуществлено Р. и соучастниками только после того, как М. была освобождена родственниками Ш. Таким образом, фактически заявленные требования похитителей оказались выполненными. Президиум Верховного Суда РФ не стал расценивать действия Р. как добровольное освобождение в том смысле, как добровольность понимается уголовным законом, поскольку фактическое освобождение потерпевшего состоялось уже после выполнения условий, выдвинутых похитителями. Их цель была достигнута, поэтому оказался утраченным смысл дальнейшего удержания заложника. При таких обстоятельствах Р. не может быть освобожден от уголовной ответственности на основании примечаний к статьям 126 и 206 УК РФ.

Согласно этим примечаниям освобождение от уголовной ответственности никак не связано с длительностью пребывания лица в состоянии похищенного или заложника, а также с достижением виновным поставленных целей[4]. Примером этого может служить решение Президиума Верховного Суда РФ, который отменил кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ и направил дело на новое кассационное рассмотрение по следующим основаниям. Президиум отменил приговор и прекратил дело в части осуждения Д. по частям 4, 5 ст. 33, пунктам «а», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, Сун. и Соб. — по пунктам «а», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, К. — по ч. 5 ст. 33, пунктам «а», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ. Судебная коллегия, сославшись на примечание к ст. 126 УК РФ, указала в определении, что «Д. и другие осужденные согласились за вознаграждение освободить похищенную ими Код., что они и сделали добровольно, передав ее отцу до получения Д. денег». При этом остались без внимания те обстоятельства, которые дают основания сомневаться в правильности вывода кассационной инстанции. По смыслу закона (примечание к ст. 126 УК РФ) под добровольным освобождением похищенного понимается такое освобождение, которое последовало в ситуации, когда виновный мог продолжать незаконно удерживать похищенное лицо. Из показаний потерпевшего К. видно, что после похищения его дочери осужденные в течение месяца требовали выкуп в размере от 500 000 до 250 000 долл. США. В результате переговоров К. согласился выплатить 140 000 долл. США. По предложению Д. он приехал на работу, куда Д. привез дочь К. Д. был задержан, когда пытался взять деньги из сейфа. Таким образом, осужденные освободили потерпевшую Код. при передаче денег в качестве выкупа, то есть когда ее отец выполнил их условия[5].

Внутренняя связь таких понятий, как «похищение», «лишение свободы» и «захват заложника», приводит к тому, что практически отсутствуют весомые теоретические положения по отграничению одного преступления от другого[6]. Причем отграничение похищения человека от незаконного лишения свободы вызывает в судебной практике не меньшие проблемы, чем отграничение похищения человека от захвата заложника. Во многом это связано с тем, что в статье 127 УК РФ незаконное лишение свободы определяется через отрицание: оно не связано с похищением человека. Теория и судебная практика пытаются восполнить этот законодательный пробел. Так, в юридической литературе преобладает мнение, что объективная сторона похищения человека выражается в действиях по захвату (завладению) и перемещению человека в другое место для последующего удержания против его воли. Эти действия могут совершаться как тайно, так и открыто, путем обмана[7].

Аналогичное понимание существует и в судебной практике. При этом под захватом в юридической литературе понимается неправомерное установление физической власти над лицом, сопряженное с ограничением его физической свободы[8]. Вместе с тем подобное определение захвата похищенного ничем по сути не отличается от определения незаконного лишения потерпевшего свободы. О том, что эти два термина существенно отличаются по своему содержанию друг от друга, свидетельствует следующий пример из судебной практики.

Так, военнослужащий П. признан виновным в незаконном лишении человека свободы, не связанном с его похищением, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшей. По обстоятельствам дела П. на своем автомобиле возвращался в военный городок. На обочине дороги он увидел Д. и остановил автомобиль. Д. обратилась к нему с просьбой подвезти ее до военного городка, на что П. дал свое согласие, пригласив ее в салон автомобиля. В пути следования П. решил развлечься с потерпевшей, для чего проехал поворот дороги, ведущей в сторону военного городка, и направился в сторону от поселка. Д. стала просить выпустить ее из машины, однако он продолжил движение на большой скорости, удерживая девушку в салоне автомобиля вопреки ее воле, настаивая на совместном времяпрепровождении, употреблении пива. Испугавшись действий П. и возможного насилия, Д. пыталась на ходу открыть дверь, продолжая просить выпустить ее из машины, однако П. не останавливался, удерживая ее в салоне автомобиля. Проехав около 4,6 км от перекрестка дороги, ведущей в военный городок, Д. на скорости около 60 км/час выпрыгнула из машины. В результате удара о придорожные предметы потерпевшая получила черепно-мозговую травму в виде перелома правой височной кости с кровоизлияниями под оболочки головного мозга, что повлекло ее смерть на месте преступления[9]. Военная коллегия Верховного Суда РФ квалифицировала действия П. как незаконное лишение свободы, а не похищение человека, очевидно, потому что усмотрела незаконное ограничение свободы потерпевшей, но не установила признаков захвата (изъятия) Д., поскольку изначально она находилась в автомобиле по своей воле. Вместе с тем (с определенного момента) перемещение пострадавшей в пространстве и ее удержание в автомобиле было осуществлено помимо воли потерпевшей, что характерно для похищения человека.

В связи с этим возникает закономерный вопрос: в чем же тогда принципиальное отличие похищения человека и незаконного лишения свободы как смежных составов преступлений? Как показывает приведенный пример, правоприменительная практика ответа на этот вопрос не дает.  По своей сути в анализируемой ситуации неправомерное установление физической власти над лицом, сопряженное с ограничением его физической свободы, ничем не отличается от незаконного удержания потерпевшего в неволе.

Складывающаяся судебная практика показывает, что при незаконном перемещении потерпевших важно установить ту цель, которой руководствуется виновный. Если такое перемещение имеет намерение облегчить совершение убийства, разбоя, избиения (побоев) или изнасилования, то похищения человека в названных случаях нет. Так, Ф. признан виновным в том, что он, Д. и П. в г. Екатеринбурге открыто похитили со склада 30 кондиционеров. После этого Ф. принудил менеджера треста Х. сесть в автомашину. В автомашине, управляемой Ф., Д. и П. вместе с Х. приехали к гаражному кооперативу, где выгрузили кондиционеры в гаражный бокс. Ф. в это время удерживал в машине Х. Затем, действуя по заранее разработанному плану, Ф. и Д., предполагая, что Х. может сообщить о совершенном ими хищении, с целью убийства вывезли последнего в лесной массив. Там Ф. с применением физической силы вывел Х. из машины, а Д. произвел в потерпевшего четыре выстрела из охотничьего ружья. От полученных огнестрельных ранений головы, груди и живота Х. скончался на месте преступления. Президиум посчитал, что приговор и кассационное определение в отношении Ф. подлежат изменению по следующим основаниям. Не оспаривая доказанности вины Ф., Президиум полагал, что судебные постановления в отношении него подлежат изменению по следующим основаниям. Судом установлено, что убийство Х. после совершения виновными грабежа входило в заранее разработанный ими план преступления. Согласно этому плану, потерпевший был вывезен в лесной массив именно для лишения его жизни с целью сокрытия хищения. По смыслу закона одним из признаков объективной стороны похищения человека является изъятие и перемещение потерпевшего против его воли с целью последующего удержания в другом месте. В случае когда перемещение человека было совершено с целью его убийства, совокупность преступлений, предусмотренных статьями 126 и 105 УК РФ, отсутствует[10].

Судебная практика не вменяет дополнительно похищение человека, если оно выступает способом совершения разбойного нападения, несмотря на незаконное перемещение потерпевшего в пространстве. Так, из материалов дела следует, что осужденные с целью завладения автомашиной договаривались с водителями о поездке в какой-либо пункт и в ходе следования нападали на них. Таким образом они напали на водителей Р., Ф. и Т. Завладев машиной, осужденные отпускали водителей. Действия осужденных были направлены не на похищение и удержание человека, а на совершение разбоя — завладение автомашиной и другим имуществом. При таких обстоятельствах приговор и кассационное определение в части осуждения К. и Ч. по пунктам «а», «б», «в», «г», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ, Б. — по пунктам «а», «г», «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ подлежали отмене с прекращением производства по делу за отсутствием состава преступления[11].

Таким же образом судебная практика подходит и к рассмотрению вопросов, связанных с причинением вреда здоровью. Причем суды первой инстанции изначально вменяют похищение человека. Так, Р. и Ч. распространяли листовки с рекламой магазина «Мягкое золото» возле остановки общественного транспорта около ТЦ «Пассаж». Увидев, что Р. осуществляет рекламу фирмы-конкурента, действуя из неприязненных отношений и желая пресечь нежелательную для себя рекламу, генеральный директор ТЦ «Пассаж» Г. вступила в сговор с неустановленными лицами, направленный на похищение Р. и нанесение ей телесных повреждений. Действуя согласно распределению преступных ролей, Г. с сообщниками схватили Р. сзади за руки и попытались насильно перевести ее через проезжую часть дороги в сторону ТЦ «Пассаж» к автомашине Г. Р. стала оказывать активное сопротивление. Г. схватила потерпевшую за волосы и совместно с соучастниками насильно потащила ее на противоположную сторону дороги с целью посадить в автомашину. Сообщники, подавляя сопротивление, держали Р. за руки с обеих сторон, причиняя физическую боль. Г. тянула Р. за волосы и нанесла ей не менее двух ударов кулаками в спину, причинив потерпевшей физическую боль, а также кровоподтеки на спине, которые относятся к категории повреждений, не причинивших вреда здоровью. После этого указанные лица насильно затолкали Р. на заднее сиденье автомобиля, тем самым лишили возможности самостоятельно передвигаться. Затем Р. вырвалась из машины. Г., удерживая потерпевшую, нанесла ей удар кулаком в область груди, причинив физическую боль. От полученного удара Р. упала, после чего Г. подошла к ней и нанесла ей один удар включенным электрошоковым устройством в живот, причинив два кровоизлияния, которые относятся к категории повреждений, не причинивших вреда здоровью. Окончательно подавив сопротивление Р., Г. сорвала с нее майку-фартук с логотипом магазина «Мягкое золото», после чего Г. и не установленные следствием лица скрылись с места происшествия.

В надзорной жалобе осужденная Г. утверждала, что в ее действиях отсутствуют составы преступлений, предусмотренные статьями 126 и 116 УК РФ, не подтверждается доказанность умысла осужденной, направленного на похищение человека. Судебная коллегия Верховного Суда РФ указала, что одним из признаков объективной стороны похищения человека является изъятие и перемещение потерпевшего с целью последующего удержания в другом месте. Обязательным моментом также является присутствие умысла и цели на последующее удержание в другом месте в неволе. Оконченным преступление признается после того, как человек будет фактически захвачен и хотя бы на некоторое время (например, на несколько часов) перемещен в другое место, определенное похитителем. Между тем в материалах дела отсутствуют доказательства, указывающие на наличие умысла и цели на похищение Р., а также доказательства, указывающие на нахождение и удержание Р. в салоне автомобиля. Из приговора усматривается, что умысел Г. и цель ее действий были направлены не на похищение и удержание потерпевшей, а на удаление ее от ТЦ «Пассаж», где она рекламировала продукцию конкурирующей фирмы.

Г., удалив потерпевшую с места ее рекламной деятельности и причинив побои, не пыталась ее удерживать либо перемещать в другое место, а сорвала с нее майку-фартук с логотипом магазина «Мягкое золото», после чего скрылась с места преступления[12].

Вышеуказанные примеры показывают, что далеко не всегда требуется дополнительная квалификация по ст. 126 УК РФ при посягательстве на личность. В одних случаях похищение человека не вменяется по правилам конкуренции части и целого, в других оно выступает неотъемлемой частью объективной стороны и только внешне содержит признаки похищения. Так, С. обманом привел к себе домой малолетнюю А., где удерживал ее около 10 часов и изнасиловал. Судом действия С. также квалифицированы как изнасилование и похищение человека. Данную квалификацию Судебная коллегия Верховного Суда РФ признала ошибочной, указав следующее. По смыслу уголовного закона при изнасиловании умыслом виновного охватывается как конечная цель преступления — половое сношение с женщиной (с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста) вопреки ее воле и согласию, так и действия по достижению этой цели с применением физического насилия, угроз или с использованием беспомощного состояния потерпевшей. По данному делу судом установлено, что С., решив изнасиловать А., заведомо зная о ее несовершеннолетнем возрасте, путем обмана, обещая отвести девочку домой, привел ее в свой дом, где изнасиловал. Таким образом, действия С. по захвату и перемещению потерпевшей помимо ее воли охватывались объективной стороной преступления, предусмотренного ст. 131 УК РФ, и являлись формой насилия, примененного осужденным к потерпевшей. Как такового умысла на похищение человека у осужденного не установлено, и доказательств, подтверждающих его, в приговоре фактически не приведено. При таких обстоятельствах приговор в части осуждения С. по п. «д» ч. 2 ст. 126 УК РФ подлежит отмене, а дело в этой части подлежит прекращению за отсутствием состава преступления[13].

Таким образом, как указывалось в вышеприведенных решениях, Верховный Суд РФ признает обязательным для похищения человека наличие цели на удержание похищенного в другом месте хотя бы на время. Тем не менее анализ судебной практики показывает неоднозначный подход суда к этому вопросу. Применительно к действиям Г., нанесшей побои, суд усмотрел совокупность преступлений, предусмотренных статьями 116 и 126 УК РФ[14]. В то же время суд не усмотрел тех же оснований при изнасиловании С. малолетней А.[15]

Из проведенного анализа судебной практики видно, что захват (изъятие) пострадавшего не может являться обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 126 УК РФ. Так, этот признак отсутствует в деле, рассмотренном Военной коллегией Верховного Суда РФ в отношении военнослужащего П.5 Не будет его и в случаях, когда потерпевшего ввели в заблуждение и он сам прибывает в какое-либо место, где незаконно лишается свободы. Примером этого являются действия С., который обманом привел девочку к себе домой, где позднее изнасиловал.

В связи с этим квалификация действий виновных по совокупности незаконного лишения свободы с другими статьями УК РФ, где оно выступает составной частью способа совершения преступления (статьи 131, 163 и 330 УК РФ), является излишней. Однако данное положение должно распространяться только на те случаи, когда ограничение свободы носит относительно непродолжительный характер и является составной частью способа совершения преступления. Чрезмерно длительные сроки удержания должны подлежать дополнительной квалификации как посягательство на свободу. Установление определенных сроков, достаточных для признания ограничения свободы, выходящего за рамки способа совершения преступления, законом не урегулировано. Поэтому в каждом конкретном случае они рассматриваются правоприменителем индивидуально. В таких случаях представляется обоснованной позиция Нижневартовского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа, который признал Ш. виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 127 УК РФ, когда незаконное лишение свободы было сопряжено с длительным удержанием (10 суток), в течение которого происходили изнасилования и насильственные действия сексуального характера в отношении потерпевшей[16].

В свете изложенного возникает вопрос об определении продолжительности времени ограничения свободы, достаточного для признания деяния, выходящего за рамки способа совершения преступления и требующего дополнительной квалификации по ст. 127 УК РФ. Анализ уголовных дел показал, что наименьший составообразующий промежуток времени незаконного лишения составил восемь часов. Так, потерпевшая удерживалась ночью в течение указанного времени в подъезде одного из домов, где в отношении нее были осуществлены действия сексуального характера[17]. Учитывая спорность предлагаемого восьмичасового критерия как максимально возможного срока, поглощаемого способом совершения другого преступления, необходимо разрешить эту проблему на уровне постановления Пленума Верховного Суда РФ. Эта проблема сохраняет свою актуальность и применительно к похищению человека. Так, в вышеприведенном примере

с С., который удерживал девочку в своем доме в течение 10 часов, также необходимо было вменять С. совокупность преступлений, предусмотренных статьями 126 и 131 УК РФ. Президиум же Верховного Суда РФ, в отличие от Судебной коллегии высшей судебной инстанции, похищения человека в действиях С. не усмотрел и просто сослался на то, что как такового умысла на похищение человека у осужденного не установлено и доказательств, подтверждающих его, в приговоре фактически не приведено[18].

Резюмируя изложенное, необходимо сделать следующие выводы.

1. Предъявление какого-либо требования к гражданину или организации совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения как условия освобождения заложника отграничивает захват заложника от похищения человека. Не должна менять это положение и сложившаяся судебная практика, где требование по выкупу похищенного не рассматривается как признак состава преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ.

2. Диспозиция ст. 126 УК РФ должна содержать описание объективной стороны преступления: захват и (или) перемещение в пространстве потерпевшего с удержанием похищенного человека в месте, отличном от обычного его местопребывания, неизвестном его близким, коллегам и друзьям.

3. Продолжительное (более восьми часов) незаконное ограничение свободы применительно к убийству, побоям, изнасилованию, вымогательству и самоуправству должно требовать дополнительной квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных статьями 126 и 127 УК РФ.

Библиография

1 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.07.1997. Доступ из СПС «Гарант».

2 См.: Кирюхин А.Б. Преступления против чести, достоинства и свободы личности: лекция. — М., 1999. С. 10.

3 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.07.1997.

4 См.: Михаль О. Вопросы квалификации незаконного лишения свободы, похищения человека и захвата заложников // Уголовное право. 2003. № 4. С. 60.

5 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 18.08.1999 № 810-П99ПР. Доступ из СПС «Гарант».

6 См.: Панкратов В.В. Уголовно-правовая охрана личной свободы: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 1999. С. 18.

7 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. Г.А. Есакова. 3-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. Доступ из СПС «Гарант».

8 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.И. Чучаева. — М., 2012. Доступ из СПС «Гарант».

9 См.: Кассационное определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 19.06.2003 № 6-34/03. Доступ из СПС «Гарант».

10 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 02.04.2003 № 98-П03. Доступ из СПС «Гарант».

11 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 31.10.2001 № 3791-П01. Доступ из СПС «Гарант».

12 См.: Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18.02.2008 № 7-Д08-1. Доступ из СПС «Гарант».

13 См.: Кассационное определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 11.12.2008 № 38-О08-31. Доступ из СПС «Гарант».

14 См.: Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18.02.2008 № 7-Д08-1.

15 См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 11.12.2008 № 38-О08-31.

16 См.: Кассационное определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 19.06.2003 № 6-34/03.

17 См.:  Михаль О., Блажнов А. О некоторых вопросах применения статьи 127 УК РФ // Уголовное право. 2005. № 2. С. 50—51.

18 См.: Там же.

19 См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 11.12.2008 № 38-О08-31.