Понятие и значение исключений в праве

УДК 34.03
 
С.Ю. СУМЕНКОВ,
кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Пензенского государственного университета, докторант ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права»
 
Статья посвящена исключениям из общих правил в сфере правового регулирования. Исследование проблематики юридических исключений — перспективное направление юридической науки. Объективно невозможно регулировать разнообразные и многочисленные общественные отношения, различные уникальные ситуации, исключительные случаи и особые обстоятельства посредством унифицированных, общих для всех стандартов. В статье раскрывается сущность исключений из правил, определяется соотношение данных понятий между собой, устанавливаются критерии допустимости исключений.
 
The article is devoted to a very important and vital subject — exceptions to general rules in the area of legal regulation. In the author’s opinion the problematic research of legal exceptions is a perspective jurisprudence trend. It is objectively impossible to regulate diverse and numerous social relations, various unique situations, exceptional cases and particular circumstances by means of uniform general standards. In this article the author reveals the essence of exceptions to the rules, defines the correlation between the given concepts and specifies the criteria of exceptions’ admissibility.
 
Ключевые слова (keywords): право (law), исключение (exception), правило (rule), правовое регулирование (legal regulation), разнообразие (diversity).
 
Особое место в правовой жизни общества  принадлежит исключениям. Неоднозначность данного феномена предопределена тем, что право, исходя из нормативного подхода к его пониманию[1], представляет собой совокупность юридических норм. Эти нормы выражают установленные или санкционированные государством общеобязательные правила социального поведения. 
Такие правила необходимы государству, как, впрочем, и любой другой общности людей, для того, чтобы «подчинить общественные отношения определенному “жизненному ритму”, обеспечить стабильность и защищенность социальной системы, определить порядок разрешения спорных ситуаций, установить механизмы реализации ответственности за возможные нарушения общественного порядка»[2]. Соответственно, задача правил — закрепление унифицированных государством стандартов поведения.
Однако проблема правового регулирования заключается в объективной невозможности его осуществления посредством установления единых эталонов поведения. Правила как предписания обобщенного характера не в состоянии учитывать все разнообразие жизненных ситуаций, неоднородность субъектов, сложный характер их взаимосвязей.
Для того чтобы реально регулировать неоднозначные и многоуровневые общественные отношения, государству не стоит применять только общие правила. Право  не всегда может выступать в качестве единой и равной для всех меры, иначе оно может превратиться в аморфную, реально не работающую и даже тормозящую общественное развитие совокупность юридических норм.
Именно поэтому государство вынуждено использовать не только нормативные правила, но и исключения из них. «Потребность практики (utilitas), — обоснованно отмечал Р. Иеринг, — заставит подчас законодателя пожертвовать отвлеченным правилом ради какого-нибудь особенно своеобразного отношения, решить, следовательно, вопрос, который сам по себе имеет общий характер, в применении к данному отношению частным образом. Это и есть римское jus singulare (исключительное право)»[3].
Функциональное предназначение юридических исключений  состоит в том, что благодаря им у государства появляется реальная возможность учитывать крайне неоднородные обстоятельства, нуждающиеся в правовой регламентации.
Исключения «…как бы высвечивают самую суть социального характера правовых норм»[4]. Например, трудовые договоры по общему правилу можно заключать с лицами, достигшими 16 лет (ст. 63 ТК РФ). Этот возрастной предел — гарантия охраны здоровья подростков. В порядке исключения при соблюдении условий, установленных  также в ст. 63 ТК РФ, трудовые договоры могут заключаться с лицами, не достигшими 16 лет.
Подобное исключение полезно и для государства, и для работодателей, но в первую очередь — для подростков, которым на совершенно законных основаниях, с учетом их здоровья и необходимости обучения, предоставляется возможность улучшать свое материальное положение. Отсутствие данного исключения неизбежно повлекло бы нарушение закона как со стороны несовершеннолетних, по тем или иным причинам желающим трудиться, так и со стороны лиц, предоставивших им работу. В этой связи И.С. Морозова обоснованно пишет: «В праворегулирующем процессе юридические исключения используются и для того, чтобы “удержать” те или иные общественные отношения в правовом поле. В противном случае целый “пласт” социальных отношений может “выпасть” из сферы правовой регламентации или, что еще хуже, перейти в так называемую теневую сторону правовой жизни»[5].
Присутствие исключений в праве позволяет последнему как государственно-властному регулятору быть высокочувствительным к природе  регулируемых им объектов. Посредством исключений достигается соответствие между правом и подлинными условиями социальной среды. С.С. Алексеев, характеризуя  режим исключений, отмечал, что «он с социальной стороны обеспечивает высокий уровень нормативности и вместе с тем учет своеобразных жизненных ситуаций. Его компонентами являются, во-первых, общее правило (“все”) и, во-вторых, исключения из него, чаще всего перечень исключений, который в законодательстве нередко формулируется в качестве исчерпывающего»[6].
Разделяя в целом данную позицию, нам хотелось бы отметить, что исчерпывающий перечень исключений, закрепленный в том или ином нормативном акте, — идеал, в большинстве случаев не достижимый на практике.
Например, ст. 11  СК РФ устанавливает правило: брак заключается по истечении месяца со дня подачи заявления в органы записи актов гражданского состояния. В этой же норме содержатся исключения из данного правила, согласно которым:  при наличии уважительных причин орган записи актов гражданского состояния по месту государственной регистрации заключения брака может разрешить заключение брака до истечения месяца, а также может увеличить этот срок, но не более чем на месяц;  при наличии особых обстоятельств (беременности, рождения ребенка, непосредственной угрозы жизни одной из сторон и др.) брак может быть заключен в день подачи заявления.
Таким образом, СК РФ содержит лишь примерный список особых обстоятельств и не определяет уважительных причин, служащих обстоятельствами изменения срока регистрации брака.
Не раскрывает понятие исключительности и УК РФ, предоставляющий судье право при констатации исключительных обстоятельств назначить наказание ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ, либо назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрен этой статьей, или не применить дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного (ст. 64 УК РФ).
Аналогичный пример — усмотрение прокурором исключительных обстоятельств, при установлении которых он вправе потребовать сокращенного срока рассмотрения протеста (Федеральный закон от 17.01.1992 № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации»).
По нашему мнению, подобное положение объясняется тем, что не всегда возможно выразить в нормативном порядке все  бесконечно разнообразные фактические обстоятельства, выступающие в качестве уважительных либо особых причин и позволяющие отнести ту или иную ситуацию к разряду исключительных.
Вместе с тем в некоторых случаях исключения в императивном порядке предусмотрены законом. Так, Конституционный суд РФ в постановлении от 25.01.2001 № 1-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова» ясно и четко выразил свою позицию в отношении исключения из принципа обязательного наличия вины лица, совершившего правонарушение: «Наличие вины — общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно».
В российском законодательстве подобное исключение — ответственность  без вины — предусмотрено только в п. 1 ст. 1079 ГК РФ, согласно которой юридические лица и граждане, чья деятельность связана с повышенной опасностью для окружающих, обязаны возмещать вред независимо от наличия вины.
Согласно пунктам 2 и 3 ч. 2 ст. 241 УПК РФ  рассмотрение в закрытом судебном заседании уголовных дел в отношении лиц, не достигших 16 лет, а также дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности обязательно, хотя и является несомненным исключением из принципа гласности судопроизводства.
Осужденные к лишению свободы отбывают наказание в исправительных учреждениях в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали или были осуждены. При этом УИК РФ (ч. 1 ст. 73) определяет только три условия, детерминирующие признание исключительного случая, когда осужденные могут быть направлены для отбывания наказания в соответствующее исправительное учреждение, расположенное на территории другого субъекта Российской Федерации.
В соответствии с п. 4 ст. 35 ЗК РФ допускаются исключения из принципа единства судьбы земельных участков. Как отмечает В.С. Емельянов, «следует отметить, что данную возможность законодатель предоставил участникам гражданского оборота в виде исключения из общего правила лишь в случаях, прямо предусмотренных федеральными законами»[7]. 
Однако мониторинг российского законодательства позволяет предположить, что исключения имеют преимущественно диспозитивную природу[8]. Именно поэтому правоприменитель может быть лишь ограничен определенными условиями, в пределах которых он свободен в выборе решения о реализации юридических исключений.
Например, в соответствии с ч. 1 ст. 77 УИК РФ в исключительных случаях отдельные лица приказом начальника следственного изолятора могут быть оставлены для отбывания наказания в данном учреждении. Такое исключение возможно только в следующей ситуации: лицо, осужденное к лишению свободы, ранее не отбывало лишение свободы; отбывание наказания назначено в исправительной колонии общего режима; имеется письменное согласие данного лица на оставление его в СИЗО для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию. Таким образом, существует достаточно объемный перечень условий, при которых допускается применение исключения. Однако окончательное решение об оставлении лица в СИЗО, равно как и констатация исключительности случая, остается за начальником соответствующего учреждения.
Развивая данную тему, следует отметить, что еще большими полномочиями обладают должностные лица ФСИН России, которые наделены правом использовать или не использовать исключение из правила о территории отбывания наказания в отношении лиц, осужденных за уголовные преступления, перечисленные в ч. 4 ст. 73 УИК РФ.
Согласно ст. 2.9 КоАП РФ судья или иной правоприменитель, уполномоченный решать дело об административном правонарушении, может при установлении малозначительности совершенного административного правонарушения освободить лицо, его совершившее, от административной ответственности и ограничиться устным замечанием.  При этом в законодательстве нет каких-либо критериев определения малозначительности административного правонарушения.
Среди государственных органов, обладающих возможностью реализации исключений, доминирующее положение занимают суды. Это объясняется социальной значимостью судебной деятельности, а также тем, что именно «судебная практика приспосабливает общеправовую норму к особенному и единичному — конкретным жизненным ситуациям»[9].
Именно на судейское усмотрение полагается законодатель, предоставляя судье право решать вопрос о признании обстоятельств исключительными и о применении положений ст. 64 УК РФ; об уменьшении, в порядке исключения, размера неустойки (ст. 333 ГК РФ), а также во множестве иных ситуаций, подлежащих судебному разбирательству[10].
Диспозитивная сущность правовых исключений предопределена самим их предназначением: в той или иной обстановке в необходимых случаях, которые не всегда можно точно указать в нормативных актах, обеспечивать оперативное и дифференцированное правовое регулирование. Как верно указывает Т.В. Кашанина, «в плане юридической практики исключения (тогда, когда они оправданны) представляются как правотворческий прием, позволяющий придать некоторую гибкость и приспособляемость жесткой правовой регламентации… В этом случае исключения дают возможность приспособить общую норму к особо оправданным случаям»[11].
На наш взгляд, оговорка об оправданности юридических исключений совершенно справедлива. Достаточно «расплывчатые» рамки применения исключений, зависимость от воли лица, обладающего правом их реализации, создают потенциальную угрозу злоупотребления ими.
Исключения сами по себе весьма специфичны; они позволяют изменить единое правило, выйти из-под действия общей нормы. Все это значительно расширяет возможности злоупотребления исключениями, повышает опасность и масштаб употребления исключительных правовых средств во зло.
Здесь необходимо осознать следующее. Исключения априори имеют положительную сущность. Даже при своей внешней противоречивости по отношению к правилам исключения все же внутренне соответствуют им. В таком контексте вполне убедительным представляется мнение Р.Х. Якупова, считающего, что «всякий принцип — это общее правило с исключениями, которые выступают не в роли изъятия из принципа, а в качестве необходимой составной части его содержания»[12].
Исключения выступают в качестве необходимого компонента права, адекватного его сущности и форме. В силу этого они закрепляются в нормах права и не могут искажать их внутренний смысл или нарушать их внешние, строго определенные предписания.
Однако каждым юридическим средством, а особенно исключением, можно злоупотребить.
Комплексная система мер по контролю над применением исключений позволит, на наш взгляд, обеспечить надлежащее и эффективное функционирование исключений в праве. Кроме того, нельзя не согласиться с тем, что «использование юридических исключений должно предполагать довольно высокую степень организации субъекта управления (например, высокий уровень правовой культуры, правосознания)»[13].
Исходя из всего вышесказанного, можно предложить следующее определение  правовых исключений.
Исключения в праве — это допускаемые юридическими нормами и закрепленные в них отличные от общеустановленных правил положения, реализуемые уполномоченными на то субъектами при определенных условиях.
 
Библиография
1 См.: Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). 2-е изд., доп. — М., 2005. С. 59—81.
2 Ромашов Р.А. Закон, правило, норма, долженствование // Правоведение. 2001. № 6. С. 14.
3 Цит. по: Рудольф фон Иеринг: Юридическая техника / Сост. А.В. Поляков. — М., 2008. С. 44—45.
4 Мицкевич А.В. Нормы права // Общая теория государства и права: Академ. курс: В 3 т. / Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 2. — М., 2007. С. 560.
5 Морозова И.С. Синергетическая детерминация юридических исключений // Современное право. 2007. № 1. С. 66.
6 Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. — М., 1989. С. 201—202.
7 Емельянов В.С. Исключения из принципа единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов // Российская юстиция. 2007. № 2. С. 35.
8 См., например: Малько А.В., Суменков С.Ю. Исключения в праве в условиях реформ: постановка проблемы // Государство и право. 2006. № 10. С. 3—10.
9  Лившиц Р.З. Судебная практика как источник права // Журнал российского права. 1997. № 6. С. 49.
10 Подробнее см.: Гук П.А., Суменков С.Ю. Правовые исключения и их реализация в судебной деятельности // Там же.  2006. № 8. С. 123—130.
11 Кашанина Т.В. Юридическая техника: Учеб. — М., 2007. С. 194.
12 Якупов Р.Х. Правоприменение в уголовном процессе (юридические проблемы). — М., 1993. С. 73.
13 Морозова И.С. Указ. ст. С. 63.