Государственный строй как система экономических и политико-правовых отношений: к вопросу о взаимовлиянии экономики и права

УДК 342.417:340.1 

Страницы в журнале: 3-8

В.Г. БАЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой конституционного права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина,

А.Н. МАРЧЕНКО,

аспирант Института права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина

Затронута проблема взаимовлияния экономики, составляющей основу государственного строя, и права. Проводится анализ различных моделей взаимодействия права и экономики.

Ключевые слова: государственный строй, экономика, право, модель взаимодействия права и экономики, экономическая свобода, либерализм, конкуренция, государственное вмешательство.

State system as a system of economic  and politico-legal relations: the question of the interrelation of economics and law

Baev V., Marchenko A.

Affected by the problem of interference of the economy, forms the basis of the state system, and law. Analysis of various models of interaction between law and economics.

Keywords: political system, economy, law, model of the interaction of law and economics, economic freedom, liberalism, competition, government intervention.

Мировой экономический кризис 2008—2009 г. не только потребовал принятия мер по выходу из него, но и обусловил потребность в разработке научно-теоретической базы таких мер[1]. По словам лауреата Нобелевской премии Д. Стиглица, «вызов сегодняшнего дня состоит в том, чтобы выправить баланс между государством и рынком»[2]. Этот вызов заставляет обратиться к глубоким исследованиям взаимовлияния экономики и государственного строя.

Экономика и право, наряду с политикой, являются наиважнейшими сферами жизни общества. Уровень развития общества, его характер и структура определяются именно состоянием экономики и системы правовых институтов. Более того, как без экономики, так и без права  не существует и не может существовать (пусть даже в примитивном виде) ни одно общество. И тот факт, что в любом человеческом обществе присутствуют объективные, только ему свойственные законы и принципы создания, сохранения, распределения материальных благ, а также властные институты, нормы поведения, обязательные для всех членов общества и являющиеся основой человеческого общежития для данной социальной общности, свидетельствует о том, что любое человеческое общество, даже первобытное, коренным образом отличается от стаи животных. Поэтому общепризнанным является утверждение, что вместе с человеческим обществом зарождаются примитивные экономические и правовые отношения. Именно поэтому Альфред Маршалл определяет экономику как «учение о нормальной жизнедеятельности человечества»[3].

Система правовых, социальных, экономических отношений, зародившихся в человеческом обществе, со временем закрепляется конституционным законом как государственный строй. Попытаемся исследовать особенности воздействия закрепленного законом строя на экономическую систему общества. Так как государственный строй закрепляется прежде всего правовыми нормами, необходимо рассмотреть и показать взаимосвязь экономики и права в теоретическом плане.

Экономика и право как научные дисциплины отличаются от естественных наук предметом исследования. Таковым являются общественные отношения, взятые во взаимосвязи с социальными, политическими, экономическими институтами. В связи с этим исследование соотношения и взаимного влияния права и экономики как основных сфер общественной жизни, без сомнения, является актуальным.

В настоящее время существует три распространенных модели взаимодействия права и экономики: 1) экономика предопределяет право (марксизм); 2) первенство отдается праву перед экономикой (например, социально-правовой институционализм Дж.Р. Коммонса); 3) право и экономика рассматриваются в качестве взаимодействующих и взаимно влияющих друг на друга[4].

В нашем исследовании мы будем опираться главным образом на две последние модели, чтобы рассмотреть механизмы влияния права на экономику. В отношении первой модели необходимо заметить, что безусловный экономический детерминизм, отрицающий какое бы то ни было влияние права на экономику, не дает трезво взглянуть на сложность данной проблемы и не разделяется даже основоположниками марксизма. В частности, Ф. Энгельс в письме В. Боргиусу писал: «Мы считаем, что экономические условия в конечном счете обусловливают историческое развитие. <...> Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они [направления развития] также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное — лишь пассивное следствие. <...>

Даже смертельная усталость и бессилие немецкого мещанина… не остались без влияния на экономику»[5]. Кроме того, следует обратить внимание на мнение А.В. Петрова об опыте взаимодействия экономики и политики в советскую эпоху. Он считает, что этот опыт «вряд ли может служить доказательством определяющей роли экономического базиса по отношению к надстройке, поскольку здесь мы имеем дело скорее с обратным — с демонстрацией возможностей политической надстройки совершенно произвольно модифицировать экономический базис»[6].

Помимо этого существуют концепции, не относящиеся к вышеприведенным моделям. Например, Ю.С. Гамбаров, возражая против доводов представителей так называемого экономического направления в юриспруденции, исследует взгляды немецкого юриста Р. Штаммлера на право и хозяйство, изложенные в его сочинении “Recht und Wirtschaft”[7]. По Штаммлеру, право и экономика — не два разных предмета, а две стороны одной системы — социальной жизни. Социальная жизнь рассматривается с двух сторон: форма социальной жизни — право, и содержание социальной жизни — экономические отношения. Право выступает здесь как норма (форма), а экономика — как нормируемая жизнь (содержание), т. е. закрепленная нормами права система экономических отношений. Таким образом, право и экономика — не различные сферы общественной жизни, но две стороны, форма и содержание социальной жизни, так как они неотделимы друг от друга.

Вышеизложенный взгляд на соотношение права и экономики подчеркивает тесную взаимосвязь этих систем, но, по нашему мнению, является устаревшим и спорным.

Прежде всего, право и экономика подчиняются различным законам, и не всегда общность правового поля и сфера экономической деятельности совпадают. В качестве примера можно привести исторические случаи контрабанды, когда ее объем достигал размеров больших или сравнимых с легальным товарооборотом. Например, благодаря контрабанде опиума в XIX веке Ост-Индская компания достигла положительного торгового баланса с Китаем. При этом ввоз опиума в Китай был запрещен, а въезд для иностранцев закрыт[8]. Следовательно, не могло быть единого правового поля, единой общей для колоний Англии и Китая социальной или общественной жизни, сторонами которой (формой и содержанием) были бы право и экономика. Пресечь контрабанду с помощью правовых средств оказалось невозможно, но экономические законы работали. Подобным образом дело обстоит и в других ситуациях, где отсутствует или слабо правовое регулирование, когда без поддержки, а часто и вопреки деятельности органов государственного принуждения субъекты экономической деятельности действуют согласно экономическим законам. При этом может происходить контакт между представителями разных социумов, цивилизаций, живущих и подчиняющихся различным социальным нормам: в данном случае их объединяют не право и социальная жизнь, а экономические отношения в сфере удовлетворения потребностей.

Кроме этого, подход Штаммлера к проблеме соотношения права и экономики не имеет практической значимости, так как не позволяет выявить механизмы и закономерности воздействия как экономики на право, так и права на экономику.

Среди учений, отдающих первенство праву перед экономикой, выделяется социально-правовой институционализм Дж.Р. Коммонса[9]. Коммонс утверждал примат права над экономикой, отводил решающую роль в экономической жизни общества ее юридической стороне. Он также считал, что основой экономического развития общества являются юридические отношения. Известно, что некоторые идеи Коммонса нашли реальное практическое применение в 30-е годы XX века в период «Нового курса» президента США Ф. Рузвельта.

Несмотря на это, подход Коммонса имеет ряд существенных недостатков. Необходимо признать ошибочным утверждение о том, что правовые нормы определяют экономическое развитие общества в той степени, что уместно говорить о примате права над экономикой. Экономические отношения — это прежде всего общественные отношения по поводу материальных благ, причем государство может регулировать эти отношения, стимулировать их, но не в состоянии волевым решением насаждать или изменять их, так как действуют объективные экономические законы. Государство не может путем принятия нормативного акта изменить состояние производительных сил, факторов производства, разделения труда и технического прогресса, т. е. не может, говоря словами Ф. Энгельса, «ликвидировать общественные бедствия законодательным путем»[10]. Кроме того, примат права над экономикой в условиях рынка невозможен по причине свободы субъектов экономической деятельности и особой роли законов рыночной экономики, вследствие чего экономическая ситуация может целенаправленно регулироваться только с учетом этих законов.

Модель, в которой право и экономика признаются взаимно влияющими друг на друга, разделяется большинством современных ученых[11]. Еще в конце XIX — начале XX века Ю.С. Гамбаров писал: «Юридические явления… всегда представляют собой сложные явления, образующиеся путем влияния как экономических, так и других, вовсе уже не экономических факторов жизни… Если в одних случаях юридические явления обусловливаются действительно экономическими причинами по преимуществу, то в других, напротив, экономические явления сами становятся в прямую зависимость от правовых и изменяются вместе с последними. Таким образом, между правом и экономикой следует признать вместо отношения подчиненности отношение взаимозависимости и солидарности»[12]. Того же мнения придерживается и М.Н. Марченко: «Право и экономика не просто соотносятся, а взаимодействуют, влияют друг на друга. До известной степени… право представляет собой продолжение экономики. В свою очередь и экономика может существовать и развиваться в той или иной степени как регулируемая и направляемая с помощью государственно-правовых установлений»[13].

Не менее важным является и вопрос о характере взаимодействия экономики и права. Говоря о надлежащей форме такого взаимодействия, следует упомянуть о так называемой австрийской экономической школе. Представители ее отстаивают принципы свободной экономики (laissez-faire) и минимального воздействия государства на поведение участников рынка. Одним из наиболее видных сторонников теории либерализма и свободного рыночного хозяйства является лауреат Нобелевской премии по экономике Ф.А. фон Хайек. В своих работах «Дорога к рабству», «Индивидуализм и экономический порядок», «Пагубная самонадеянность» он анализирует соотношение политической и экономической систем и делает вывод о невозможности существования правового государства без саморегулируемого рыночного механизма. Хайек показал, что без экономической свободы личная и политическая свобода не может существовать[14], следовательно, чем больше государственное вмешательство в экономическую жизнь общества, тем выше вероятность постепенного перехода этого общества к тоталитаризму. По мнению Хайека, даже практикуемое в Скандинавских странах широкое перераспределение доходов с помощью налогообложения и институтов «государства всеобщего благосостояния» чревато опасностью развития антилиберальных тенденций.

В концепции Хайека ценным является понимание роли индивидуальной экономической свободы в построении цивилизованного общества, которая заключается в том, что децентрализованная экономика, основанная на экономической независимости индивида и свободе его предпринимательской деятельности, выступает «конституирующим условием»[15] существования свободного плюралистичного общества.

Однако либерализм Хайека не содержит в себе черт либертарианства[16]. В его концепции государству отведена не только роль «ночного сторожа» частной собственности, но и роль внешней силы, направленной на то, чтобы «заставить конкуренцию работать»[17]. Хайек

отвергал фундаментальный принцип либертарианства — принцип полного отсутствия деятельности государства, считая следование ему не менее опасной причиной упадка конкуренции, чем активная поддержка роста монополии. Либерализм он понимал как «политику, сознательно выбирающую в качестве упорядочивающего начала конкуренцию, рынок и цены и использующую правовую рамку, поддерживаемую силой государства, для того чтобы делать конкуренцию настолько эффективной и благотворной, насколько возможно, и чтобы дополнять ее там... где сделать ее эффективной не удается». При этом Хайек предостерегал от той ошибки, что формулы «частная собственность» и «свобода договоров» решают все проблемы, выступал за запрет договоров, в той или иной мере ограничивающих конкуренцию. Кроме того, он приветствовал налоги на наследство как «инструмент достижения большей социальной мобильности», а также вообще любые меры, направленные на децентрализацию капитала, «благоприятствующие диффузии, а не концентрации богатства», «стимулирующие разделение больших масс богатства», например, ограничение патентных прав, прав на фирменное наименование и других «монопольных привилегий»[18].

Таким образом, Хайек, как и другие сторонники либерализма, признает огромную роль государства в экономической жизни общества. В связи с этим американский ученый Дипак Лал говорит: «Классики либерализма не относились к государству враждебно и не считали, что оно должно играть в экономической сфере лишь незначительную роль. Они оценивали роль государства позитивно… Знаменитое определение трех основных его функций, принадлежащее Адаму Смиту... практически не отличается от формулы Дж. Кейнса, которую он приводит в “Конце laissez faire”: “Важно, чтобы правительство не выполняло, лучше или хуже, тех функций, которые и так выполняют индивиды, оно должно делать то, что сейчас не делается вообще”. Вытекающие из этого постулаты экономического либерализма были четко сформулированы в “Основах” Милля, а в современную эпоху их наиболее убедительное изложение вы найдете в “Конституции свободы” Хайека»[19]. Споры вызывают лишь вопросы о пределах и методах, а также целях государственного вмешательства в экономику.

В частности, представители различных научных теорий по-разному понимают роль и характер перераспределения доходов в обществе. Например, Хайек недооценивал роль этого перераспределения и понимал его как порождение «этики гедонизма»[20]. Он считал, что «в демократическом обществе, где действует принцип, согласно которому государство берет на себя ответственность за статус и положение конкретных групп, этот контроль будет неизбежно расширен для удовлетворения ожиданий и предрассудков широких масс»[21].

Хайек не оценил в полной мере положительную роль государственного вмешательства в процесс общественного производства в качестве гаранта устойчивого развития и справедливого, благотворного перераспределения доходов в жизни общества. Отсутствие такого перераспределения обрекает общество на стагнацию, крайне снижает или делает невозможной социальную мобильность, что отражается на психологии и нравственном облике человека, воспитываемого страной. Для такого общества характерны монополизация рынка и отсутствие реальной демократии, так как, по утверждению Дж. Кина, «там, где нет рынка, гражданское общество не может сохраниться, но, с другой стороны, где нет гражданского общества, не может существовать и рынок»[22].

Здесь целесообразно указать на мнение известного польского ученого Гж.В. Колодко о необходимости и важности правильного, научно обоснованного распределения доходов: «Неравенство в распределении доходов ниже определенного предела оборачивается против микроэкономической эффективности, роста производства и социально-экономического развития в долгосрочной перспективе. Без сомнения, подобное происходит и при превышении некоторого верхнего уровня неравенства… С уверенностью можно утверждать, что уменьшение коэффициента Джини, наиболее часто применяемого в статистике в качестве измерителя неравномерности распределения доходов, ниже значения 0,25 сдерживает экономический рост… Но нет сомнения и в том, что превышение значения коэффициента Джини более 0,35 начинает также тормозить экономический рост… Абстрагируясь от морального аспекта чрезмерно разнящихся или, употребляя другой язык, несправедливо разделенных доходов, следует сказать: речь идет об исключительно прагматическом и чисто экономическом подходе к делу — чрезмерное неравенство сдерживает экономический рост. Надо отметить, что с некоторых пор такие взгляды разделяет и Международный валютный фонд… Тем более необходимо все это понимать и анализировать, пока не сделано много ошибок… В конце концов станет ясно, кто был прав. Дело, однако, в том, чтобы эта правда стала известна раньше, в экономических дебатах, а не в стадии исторической дискуссии»[23].

Это подтверждается на примере государств Юго-Восточной Азии, прежде всего Гонконга, Сингапура, Таиланда, Малайзии и др. Эти страны отличаются высокими показателями социального неравенства, причем доходы значительной части населения этих стран составляют менее двух долларов в день. Политическая система характеризуется отсутствием реальной демократии[24], которая зачастую подменяется «манипулируемой» демократией. В основе большинства финансовых империй Юго-Восточной Азии находится концессия, лицензия и т. д.: в любом случае источником экономического процветания служат неконкурентные мощные денежные потоки, так как отсутствуют открытая экономика и здоровая конкуренция. Могущество монополий поддерживается сложившейся политической системой, характеризующейся отсутствием развитого гражданского общества и реальной демократии, а также законов о конкуренции[25].

Именно отсутствие государственного вмешательства в экономику при законодательном закреплении либеральных экономических принципов привело к монополизации рынка.

Этот пример иллюстрирует, как государство, построенное на либерально-капиталистических принципах, в случае отсутствия необходимого контроля за бизнесом и госструктурами со стороны гражданского общества неизбежно теряет важнейшее преимущество либерально-индивидуалистического порядка — свободную конкуренцию, или, по словам Ф.А. Хайека, конкурентный порядок, превращаясь в общество так называемого свободного предпринимательства[26]. Для контроля за государством и бизнесом необходимо создать развитое гражданское общество, основанное на принципах как личной, так и экономической, предпринимательской свободы, гарантом существования которой выступает децентрализованная экономика.

Исходя из сказанного, именно в целях создания гражданского общества и развития демократии, поддержки конкуренции как основы здоровых экономических отношений, защиты интересов всего населения, а не ради каких-либо иных соображений государство должно корректировать экономическую систему общества, осуществлять перераспределение доходов между группами населения. При этом следует помнить, что государственное вмешательство должно быть направлено не на удовлетворение «ожиданий и предрассудков широких масс», а на организацию такого порядка, где созданы все условия для развития человеком заложенных в нем способностей во благо общества, в том числе для развития предпринимательских способностей путем предоставления индивиду экономических свобод.

В заключение необходимо сказать, что нельзя как недооценивать возможности позитивного воздействия правовых институтов на экономическую жизнь общества, так и возлагать на это воздействие такие надежды, оправдать которые оно не в состоянии. Несомненно, государственный строй и политический режим оказывают определяющее воздействие на экономическую жизнь, но также бесспорно, что экономическое развитие общества способно определять развитие государственно-правовых режимов. По нашему мнению, современное государство, осуществляя вмешательство в экономику, должно понимать, что, во-первых, в основе индустриального свободного государства лежит принцип индивидуальной свободы (что подразумевает предпринимательскую свободу); а во-вторых, в основе того же свободного государства лежат демократизм и наличие гражданского общества, способного влиять на государство и понимающего ценность индивидуальной свободы. Оказывая воздействие на экономическую жизнь, необходимо защищать конкурентный порядок, однако следует помнить, что конкурентный порядок может развиваться только при развитом демократическом режиме, где присутствуют наибольшие гарантии защиты личности и собственности. Понимание принципа либеральной свободы как несовместимого с принципами развития гражданского общества и демократии ошибочно.

Библиография

1 См.: Расулев А., Воронин С. Государственное регулирование экономики и мировой финансовый кризис // Общество и экономика. 2009. № 1. С. 71.

2 Стиглиц Д. Ревущие девяностые. Семена развала. — М., 2005. С. 24.

3 Цит. по: Бункина М.К., Семенов А.М., Семенов В.А. Макроэкономика. — М., 2000. С. 9.

4 См.: Мансуров Г. Экономический анализ права // Право и экономика. 2009. № 2. С. 125.

5 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 39. С. 174—175.

6 Петров А.В. Экономика и право (к проблеме соотношения) // www.unn.ru/rus/books/stat3.htm

7 См.: Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. — М., 2003. С. 162—164.

8 См.: Бутаков А.М., Тизенгаузен А.Е. Опиумные войны. — М., 2002. С. 4—9.

9 См.: Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. — М., 2001. С. 275.

10 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 346.

11 См.: Мансуров Г. Указ. раб. С. 125; Хропанюк В.Н. Теория государства и права. — М., 1993. С. 143; Лившиц Р.З. Теория права. — М., 1994. С. 6—8.

12 Гамбаров Ю.С. Указ. раб. С. 163.

13 Марченко М.Н. Указ. раб. С. 272.

14 См.: Хайек Ф.А. Дорога к рабству. — М., 2005. С. 40.

15 См.: Павленко Ю. Современное гражданское общество // Вопросы экономики. 2008. № 10. С. 103.

16 Либертарианство — политическая философия, выводящая принципы устройства общества из аксиомы самопринадлежности права собственности человека на собственное тело. Исходя из убеждения, что человек сам должен распоряжаться своей жизнью и имуществом и имеет право самостоятельно решать, как ему жить, при условии, что он признает такое же право за другими людьми, либертарианцы отстаивают максимально широкие права личности и требуют сведения роли государства к необходимому минимуму защиты жизни и собственности граждан (см.: Боуз Д. Либертарианство: история, принципы, политика. — М., 2004).

17 См.: Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. — М., 2001. С. 119.

18 Там же. С. 117—120.

19 Лал Д. Возвращение «невидимой руки»: Актуальность классического либерализма в XXI веке. — М., 2009. С. 83.

20 См.: Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма. — М., 1992. С. 19.

21 Он же. Индивидуализм и экономический порядок. С. 115.

22 Цит. по: Павленко Ю. Указ. раб. С. 104.

23 Колодко Гж.В. Этика в бизнесе, экономике и политике // Вопросы экономики. 2007. № 11. С. 53—54.

24 См.: Суэтин А. Крестные отцы Азии // Там же. 2008. № 1. С. 142.

25 Там же. С. 144.

26 Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. С. 118—119.