Кодекс профессиональной этики судебного пристава: перспективы принятия

УДК 342.9 

Страницы в журнале: 59-61

В.А. ГУРЕЕВ,

кандидат юридических наук, зав.  кафедрой организации службы судебных приставов и исполнительного производства РПА Минюста России

Предпринята попытка провести краткий анализ проекта Типового кодекса этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации в контексте перспектив принятия специального кодекса профессиональной этики судебного пристава. Сделан вывод о существовании объективной потребности разработки и принятия свода этических норм деятельности судебного пристава, с одной стороны, и о неприемлемости использования проекта Типового кодекса в качестве основы для этого — с другой.

Ключевые слова: судебный пристав, кодекс профессиональной этики, ФССП России, государственный служащий.

The Code of Bailiff’s honor: prospect of adoption

Gureev V.

This article concern short analysis of the typical plan of The Code of honor of civil servants of the Russian Federation in the scope of perspective adoption The Code of bailiff’s honor. In the issue author explain a necessity of developing a corpus of ethical rules for the bailiff and an imperfection of existing typical plan of The Code of honor of civil servants of the Russian Federation.

Keywords: вailiff (catchpoll), a code of professional ethics, FSSP Russia, a civil servant.

Сама по себе постановка вопроса о целесообразности разработки и принятия кодекса этики лиц, осуществляющих в государстве социально значимые функции, не нова для отечественной правовой мысли. Еще в 1997 году был опубликован подготовленный научным сообществом проект Кодекса этики государственного служащего Российской Федерации[1]. Вместе с тем ведущиеся уже не первый год обсуждения перспектив существования общего для всех государственных служащих кодекса профессиональной этики так и не привели к его принятию, хотя, как совершенно верно отмечается в юридической литературе, необходимо особое внимание уделять правовому воспитанию будущих госслужащих, поскольку именно от них общество ждет проявления образцов честности, компетентности и добросовестности[2].

Можно также констатировать, что вплоть до последнего времени отечественная практика шла по пути разработки актов, устанавливающих стандарты поведения применительно к отдельным видам профессий. К примеру, в настоящее время действуют Кодекс судейской этики, утвержденный VI Всероссийским съездом судей 02.12.2004, Кодекс этики аудиторов России, одобренный Советом по аудиторской деятельности при Минфине России (протокол от 31.05.2007 № 56), Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденный приказом МВД России от 24.12.2008 № 1138, Кодекс профессиональной этики адвоката, принятый I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003, Кодекс профессиональной этики работников системы Пенсионного фонда Российской Федерации, утвержденный постановлением ПФ РФ от 02.09.2009 № 195п, и др.

В соответствии с решением президиума Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции Министерством здравоохранения и социального развития РФ разработан проект Типового кодекса этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации (далее — Проект), призванный, по мысли разработчиков, стать фундаментом при последующей детализации его положений применительно к различным видам государственной службы в различных органах государственной власти[3]. В связи с этим значительный интерес представляет анализ его положений в контексте перспектив разработки и последующего принятия кодекса профессиональной этики судебного пристава.

Как сказано в п. 1 ст. 1 Проекта, кодекс является сводом общих принципов профессиональной служебной этики и основных правил служебного поведения, которыми надлежит руководствоваться государственным служащим Российской Федерации независимо от замещаемой должности. Цели его принятия —  установление этических норм и правил служебного поведения госслужащих для достойного выполнения ими своих профессиональных обязанностей, содействие укреплению авторитета государственного служащего, доверия граждан к государству, а также обеспечение единой нравственно-нормативной основы поведения госслужащих.

Очевидно, что с учетом современного состояния государственной службы и весьма невысокого уровня доверия к ней со стороны населения разработка подобного рода свода этических норм крайне востребована. В то же время любое правило станет эффективным лишь в том случае, если будет обеспечиваться действенными механизмами его реализации. Проект содержит, как уже упоминалось, свод общих принципов профессиональной служебной этики и основных правил служебного поведения, постулируя в то же время в качестве одной из своих целей установление этических норм и правил служебного поведения госслужащих. Таким образом, встает вопрос о правовой природе содержащихся в Проекте предписаний, а следовательно, и о характере ответственности за их несоблюдение. Как известно, неотъемлемым признаком правовой нормы является возможность ее принудительного обеспечения государством посредством института юридической ответственности[4]. В отличие от правовых, любые иные правила поведения могут обеспечиваться лишь мерами социального воздействия на нарушителя без применения к нему государственного механизма принуждения как такового. Не вносит ясности и ст. 10 Проекта, согласно которой за нарушение положений кодекса госслужащий несет моральную ответственность, а также иную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Складывается впечатление, что сами разработчики Проекта так до конца и не определились с юридической природой закрепляемых предписаний.

Непонятно и другое. Едва ли у кого-то вызовет сомнения тот факт, что нормативные акты разрабатываются в целях их последующего соблюдения, а простое дублирование в них нормативных положений не будет отвечать базовым принципам юридической техники. На этом фоне отдельные положения Проекта выглядят недостаточно убедительными. В частности, указание в ст. 4 на обязательность соблюдения законности в деятельности госслужащего выступает воспроизведением ч. 2 ст. 15 Конституции РФ, а требования к антикоррупционному поведению госслужащих (ст. 5), по сути, дублируют положения законодательства о государственной гражданской службе и о противодействии коррупции.

При таком подходе разработчиков Проекта его ценность в значительной степени нивелируется, и он может превратиться лишь в очередной «модный» акт, так и не выполнив своего основного предназначения, состоящего в повышении уровня нравственности госслужащих.

К сожалению, Проект носит в основном декларативный характер: в нем не предусмотрен механизм реализации устанавливаемых предписаний, а также отсутствуют конкретные меры ответственности за их неисполнение. Сказанное, однако, вовсе не свидетельствует об отсутствии потребности в кодексе профессиональной этики госслужащего. Хотя, как представляется, более продуктивной на данный момент следует признать идею принятия специализированных кодексов, учитывающих специфику деятельности госслужащих в рамках отдельной профессии, в том числе кодекса профессиональной этики судебного пристава.

Стоит согласиться с А.А. Малиновским в том, что большая социальная значимость некоторых профессий предопределяет и повышенную ответственность перед обществом их представителей. В связи с этим кодекс этики является дополнительным препятствием на пути различных профессиональных злоупотреблений и нарушений[5]. Без преувеличения можно сказать, что профессия судебного пристава относится к числу подобных, а кодекс профессиональной этики судебного пристава стал бы дополнительным регулятором возлагаемых на приставов функций по принудительному исполнению актов юрисдикционных органов, а также обеспечению установленного порядка деятельности судов.

Понимая огромное позитивное влияние такого документа на укрепление представлений о моральном облике судебного пристава, мы убеждены, что он непременно должен носить характер нормативного правового акта, а на обязательность его соблюдения необходимо указание в Федеральном законе от 21.07.1997 № 118-ФЗ «О судебных приставах». В противном случае едва ли возможен эффективный контроль за исполнением вводимых предписаний. Хотелось бы подчеркнуть, что кодекс профессиональной этики призван охватывать именно сферу профессиональной деятельности судебного пристава и не должен претендовать на роль «вездесущего» акта, распространяющего свое действие на все, в том числе и личную, сферы жизни лица, замещающего должность государственной службы[6].

Кодекс профессиональной этики судебного пристава призван обеспечить основу для принятия госслужащими корректных решений в ситуациях отсутствия правового регулирования их процессуальной деятельности. Особое внимание надлежит уделить этике взаимоотношений с должником и взыскателем, исполнению исполнительных документов по семейным, жилищным спорам, а также по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации. Кроме того, в кодексе целесообразно закрепить специфические принципы служебного поведения судебного пристава, в том числе и те, которые не нашли своего отражения в законодательстве об исполнительном производстве. К последним, в частности, можно отнести принцип независимости судебного пристава-исполнителя и принцип разумности его действий[7]. Стоит подчеркнуть, что изложение принципов не должно быть формальным — напротив, посредством раскрытия сущности должно исключать возможность их необоснованно широкого толкования на практике.

Кроме того, с учетом специфики прав и обязанностей судебных приставов-исполнителей и судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов, предпочтительно выделить в структуре кодекса специальные, посвященные им главы, которые, разумеется, предварялись бы общими положениями.

Говоря о значении кодекса профессиональной этики судебного пристава, важно подчеркнуть, что он призван стать и одним из важнейших нравственных ориентиров при принятии решений соответствующими комиссиями по соблюдению требований к служебному поведению федеральных государственных служащих и урегулированию конфликта интересов. Ни для кого не секрет, что подобного рода формализованные ориентиры на современном этапе их деятельности отсутствуют.

Вопрос об ответственности за несоблюдение кодекса профессиональной этики судебного пристава — краеугольный камень в дискуссии о перспективах его разработки и принятия. Несмотря на исключительную важность моральной ответственности, она не должна быть единственной или даже основной в тех случаях, когда речь заходит об интересах общества и государства. Следовательно, кодекс профессиональной этики, будучи правовым актом, должен опираться на юридические санкции, которые следует в обязательном порядке закрепить в отраслевом законодательстве.

Заслуживает внимания и порядок принятия кодекса. В последнее время большинство этических актов, касающихся деятельности госслужащих, вводятся в действие путем их утверждения ведомственными приказами, что, по существу, выступает продолжением ведомственного регулирования, хотя в общем это не совсем так. Кодекс профессиональной этики за некоторым изъятием представляет собой свод норм морали, а задача этических кодексов как раз и заключается в том, чтобы привести порой диаметрально противоположные представления членов профессионального сообщества о добре и зле к общему, социально полезному знаменателю[8]. Это возможно лишь при условии самого широкого внимания к процессу его разработки, обсуждения и принятия со стороны представителей профессионального сообщества судебных приставов, которые и должны выразить согласие с основополагающими ценностными императивами в своей деятельности. К примеру, организационной формой такого собрания мог бы выступить съезд судебных приставов. В противном случае кодекс не будет обладать требуемой морально-нравственной легитимностью, а утверждение его приказом ФССП России, на наш взгляд, не будет соответствовать духу подобного акта.

Факт наличия этических кодексов в механизме регулирования деятельности госслужащих свидетельствует о зрелости общества и о его стремлении создать эффективную, а главное — социально ориентированную систему государственного управления. В связи с этим разработка кодекса является насущной потребностью, от успешного удовлетворения которой будет зависеть облик Федеральной службы судебных приставов в глазах населения. При этом даже краткий анализ положений представленного для общественного обсуждения Проекта свидетельствует о необходимости его существенной доработки и пока не позволяет сделать вывод о том, что он способен стать достойным фундаментом для создания кодекса профессиональной этики судебного пристава.

Библиография

1 См.: Соколов В.М. Модельный этический кодекс государственного служащего Российской Федерации // Государственная служба. 2004. № 2(28).

2 См.: Иванников И.А. Правовая культура российских государственных служащих: состояние и пути повышения // Муниципальная служба: правовые вопросы. 2008. № 3.

3 См.: Разработан проект Типового кодекса этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации (пресс-релиз) // Офиц. сайт Минздравсоцразвития России (http://www.minzdravsoc.ru/labour/public-service/13. Дата обращения: 04.08.2010).

4 См.: Малько А.В., Матузов Н.И. Теория государства и права: Учеб. — М., 2000. С. 179—180.

5 См.: Малиновский А.А. Кодекс профессиональной этики: понятие и юридическое значение // Журнал российского права. 2008. № 4.

6 В качестве примера подобного акта, явно выходящего за сферу сугубо профессиональной деятельности лица, можно назвать Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации.

7 Подробнее об этом см.: Гуреев В.А. Независимость судебного пристава-исполнителя как продолжение судебной независимости // Закон. 2010. № 2; Он же. Разумность в деятельности судебного пристава-исполнителя как принцип права // Законы России. 2010. № 9.

8 См.: Малиновский А.А. Указ. раб.