О новых правилах установления категорий преступлений

УДК 343. 231 

Страницы в журнале: 120-124

О.А. МИХАЛЬ,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Омской академии МВД России Michal_71@mail.ru

Анализируются сущность и критерии классификации преступлений, а также новые правила установления категорий преступлений, закрепленные в ч. 6 ст. 15 УК РФ.

Ключевые слова: классификация, преступление, критерий, сущность, явление.

About new rules of an establishment of categories of crimes

Mihal O.

Examines the nature and criteria for the classification of crimes, as well as new rules establish categories of offenses set out in Part 6 of Art. 15 of the Criminal Code.

Keywords: classification, crime, criterion, essence, phenomenon.

Цель исследования любого явления состоит в том, чтобы раскрыть его сущность. Взаимосвязь сущности и явления заключается в том, что явление с его признаками выступает исходным моментом познания сущности, а познанная сущность, в свою очередь, углубляет знание о явлении, раскрывает его. Сущность явления не находится на поверхности и поэтому не может быть дана в непосредственном восприятии. Если само явление воспринимается на основе характеризующих его признаков, то сущность того или иного явления «может быть раскрыта лишь научным исследованием»[1].

Гегель утверждал: «Явление не показывает ничего такого, чего не было бы в сущности, и в сущности нет ничего такого, что не являлось бы»[2]. Соответственно, сущность любого явления, в том числе и преступления, лежит в плоскости тех признаков, которыми характеризуется явление. В этой связи сущность преступления следует видеть в общественной опасности данного вида социально-правового явления, поскольку именно общественная опасность выделяет преступление в ряду иных правонарушений.

Внешнее отражение сущности классификации преступлений — это прежде всего определение ее в законодательстве. Современный законодатель выделил два критерия отражения. Общественная опасность, являясь категорией сущности классификации преступлений, первоначально как объект исследования представлена в качестве явления. Чтобы проникнуть в основу данного явления, необходимо, опираясь на другие категории, пройти длительный путь познания. «Поэтому категория сущности в познавательном процессе выступает лишь в конце этого пути, и, только раскрыв сущность, познание вновь возвращается к явлению, рассматривая объект как единство явления и сущности»[3].

Неоднородность, неодинаковость свойств находит свое выражение в формально-логической классификации признаков (и в том числе в классификации преступлений), в которой наиболее важное значение имеет их деление на существенные и несущественные. Признак в виде санкции статьи, который принадлежит предмету при всех условиях и без которого данный предмет в виде категории преступлений существовать не может, выражает коренную природу и тем самым отличает его от предметов других видов и родов. Такой признак следует считать существенным. Соответственно, признак в виде формы вины является несущественным, поскольку он может как принадлежать, так и не принадлежать предмету.

Так, для преступления небольшой тяжести, за совершение которого максимальное наказание не превышает 3 лет лишения свободы, не имеет значения, умышленное это преступление или неосторожное. Таким образом, получается, что законодатель искусственно выделил в качестве явления и одновременно критерия классификации преступлений форму вины.

Несущественность такого критерия классификации преступлений, как форма вины, и одновременное выделение санкции статьи в качестве единственного критерия такой классификации определяют: сущность классификации преступлений обнаруживается вовне, через санкцию статьи. Вторичность формы вины, ее несущественность проявляется в том, что разделение категорий преступлений лишь по форме вины и без санкции статьи невозможно.

Существенный признак классификации преступлений в виде санкции статьи в категориях преступлений определяется через необходимость (он необходимо принадлежит предмету), несущественный в виде формы вины — через случайность (он может принадлежать, а может и не принадлежать предмету). Выделяя существенные признаки, формальная логика опирается на общее. Признаки, общие для определенного множества предметов (логического класса), оказываются с этой точки зрения существенными, в то время как единичные признаки — несущественными. Именно на общие, повторяющиеся признаки и опирается формально-логическая теория понятия, рассматривая общее как существенное[4].

Наличие в уголовном законодательстве в классификации преступлений двух критериев — санкции статьи и формы вины — порождает практическую проблему. Совершение преступлений с одинаковой санкцией (свыше 5 лет лишения свободы), имеющих разную форму вины, влечет неодинаковые юридические последствия: они относятся к разным категориям преступлений. Указанная несправедливость обусловлена существенным недостатком методологического характера. При установлении критериев выделения категорий преступлений нарушено одно из логических правил классификации, в соответствии с которым одно и то же явление — одна и та же санкция статьи — не может быть принадлежностью различных классов. Такая методологическая ошибка во многом обусловлена тем, что законодатель нарушил правила построения классификации. Классификация подчиняется логическим правилам деления объема понятия: в одной и той же классификации необходимо применять одно и то же основание. И формальным основанием такой классификации может быть только санкция статьи, которая полностью отражает общественную опасность преступления, являющуюся материальным признаком преступления.

Степень общественной опасности — главный (основной) критерий классификации преступлений. Особенность причинной связи заключается в том, что она выражает такое соотношение, при котором одно из событий вызывает другое, т. е. выступает как причина, а другое — как следствие. Санкция — следствие степени общественной опасности преступления и в то же время непосредственная причина назначаемого наказания. Аналогичный вывод можно сделать и о дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания в целом. Так, дифференциация уголовной ответственности — следствие такой причины, как степень общественной опасности, и одновременно причина индивидуализации наказания.

Опираясь на единство причины и следствия, соответствующим образом строится и научное познание: по причине мы можем предполагать и устанавливать следствие, а по следствию — причину. В своей практической деятельности человек убеждается, что независимо от него существуют причины и следствия, которые он должен познать, с которыми он вынужден считаться и предусматривать в своей деятельности[5]. Согласно генетическому принципу ничто не может возникнуть из ничего или перейти в ничто, ничто не происходит произвольным образом. Проблемы причинности в праве всегда решались с позиции какой-либо философской системы. Все основные философские направления в науке считают причинность фундаментальным явлением действительности, ибо все в окружающем нас мире взаимосвязано, взаимозависимо и взаимообусловлено, и основой этой универсальной связи является причинность[6]. Человеческое сознание не создает причинность, а может отражать ее более или менее адекватно путем познания.

Теория «причины-условия» фактически отрицает роль случайности в формировании конечного результата человеческой деятельности, в том числе и преступной. Но случайность, безусловно, есть реальная сила в окружающем нас мире вещей и событий. Более того, любое закономерное явление всегда несет на себе печать случайности. Однако случайность никогда не может быть подлинной причиной явления. Случайность — это явление объективной действительности иного порядка, чем необходимость, хотя, достигнув определенного количества, случайности приобретают стохастические закономерности[7].

Поскольку важнейшим слагаемым причинной зависимости выступает необходимость, то, может быть, для случайности здесь не остается места? Думается, что это не совсем так. Если при назначении наказания учитывается степень общественной опасности, имеющая при одинаковых условиях одну и ту же постоянную характеристику для одного и того же вида преступления, то оценка личности преступника будет серьезно отличаться в зависимости от обстоятельств дела. То же самое можно сказать и об обстоятельствах, смягчающих и отягчающих наказание.

С этой точки зрения действия двух различных преступников, если они совершили, например, при отсутствии отягчающих и смягчающих наказание обстоятельств кражи, имеющие одинаковую типологическую характеристику, должны быть оценены судом одинаково.

Возникающие стохастические закономерности выступают в собственном значении. Причинность не исключает случайность, а полагает ее так же, как полагает необходимость. Но необходимость и случайность занимают различные места в причинной зависимости. В приведенном примере с кражами противоположность необходимости и случайности относительна. Одно и то же событие в одном отношении выступает как необходимое (одинаковый характер и степень общественной опасности совершенного деяния), в другом — как случайное (определение судом назначаемого наказания не только в соответствии с характером и степенью общественной опасности совершенного преступления, но и с учетом личности преступника и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание). Если необходимость есть то, что полностью детерминировано в определенном отношении, то случайность — это то, что детерминировано в другом, более отдаленном отношении. Случайность, будучи формой проявления необходимости, имеет иное казуальное сцепление, чем сама необходимость[8].

Неправильное понимание случайности и необходимости, нарушение логических правил построения классификации приводит к принятию ошибочных законодательных решений. Это первоначально проявилось в установлении в классификации преступлений двух критериев (оснований) вместо одного необходимого — законодательно установленной санкции статьи, определяющей пределы назначаемого наказания. Позже к имевшейся ошибке добавилась еще одна: введение в ст. 15 УК РФ части 6 предоставило суду право изменять категорию совершенного преступления на менее тяжкую: «С учетом фактических обстоятельств преступления и степени его общественной опасности суд вправе при наличии смягчающих наказание обстоятельств и при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств изменить категорию преступления на менее тяжкую, но не более чем на одну категорию преступления при условии, что за совершение преступления, указанного в части третьей настоящей статьи, осужденному назначено наказание, не превышающее трех лет лишения свободы, или другое более мягкое наказание; за совершение преступления, указанного в части четвертой настоящей статьи, осужденному назначено наказание, не превышающее пяти лет лишения свободы, или другое более мягкое наказание; за совершение преступления, указанного в части пятой настоящей статьи, осужденному назначено наказание, не превышающее семи лет лишения свободы».

Изменение категории совершенного преступления должно быть мотивировано и зафиксировано судом в приговоре. Таким образом, появился третий критерий (основание) классификации преступлений — назначаемое наказание, особым образом отраженное в судебном решении.

В результате указанного нововведения в ст. 15 УК РФ проявилось нарушение философского закона причинно-следственных связей. Если сущностью преступления является общественная опасность преступления как объективная категория, бытующая вне нашего сознания, то наказание (в том числе и назначаемое судом) должно обусловливаться преступлением и его категорией, а не категория преступления — наказанием.

Складывается ситуация, при которой общественная опасность зависит от назначенного судом наказания. Более того, получается, что не преступление — причина наказания, а, скорее, наоборот, наказание выступает причиной преступления и его тяжести. Это абсолютно неправильно. Наказание может быть только следствием преступления, а причиной — лишь для института отбывания наказания. Когда следствие встает перед причиной, оно само становится причиной того или иного явления.

Определение наказуемости как причины общественной опасности приводит к тому, что, если можно так выразиться, телега встает впереди лошади и начинает «везти» ее за собой. Таким образом, в основе критерия классификации преступлений для ч. 6 ст. 15 УК РФ лежит даже не назначаемое наказание (что еще можно было бы как-то понять), а только такое, которое в приговоре суд признает необходимым для изменения (снижения) категории преступления.

В связи с этим представляется, что абсолютно прав В.В. Питецкий, утверждающий, что, если некий Н. по ч. 4 ст. 111 УК РФ в пределах санкции этой статьи осужден к 1 году лишения свободы и в соответствии с новыми правилами категория его преступления была судом заменена с особо тяжкого на тяжкое, то это будет означать, что наказание он будет отбывать в колонии не строгого, а общего режима. Условно-досрочное освобождение для него будет возможным по отбытии не двух третей, а по отбытии половины назначенного ему срока. Судимость будет погашена по истечении не 8, а 6 лет после отбытия им наказания. Очевидно, что изменение категории совершенного Н. преступления смягчает для него все последующие уголовно-правовые последствия. Вероятно, данную цель и преследовал законодатель, принимая эту новеллу. Но как это соотносится с сущностью совершенного преступления и назначенным за него наказанием? Если суд «оценил» его в 1 год лишения свободы, то почему преступление все-таки признается тяжким? «Красная цена» совершенного деяния по своей сути — преступление небольшой тяжести. В связи с этим тот же Н. вправе задать вопрос: почему судимость у него будет погашена через 6 лет, а не через 3 года, как это установлено за преступление небольшой тяжести[9]?

Логическая противоречивость ч. 6 ст. 15 УК РФ проявляется не только в назначенном наказании как критерии определения категории преступления, но и в том, что особое влияние на это почему-то оказывает отсутствие обстоятельств, отягчающих наказание. Последние учитываются только при назначении наказания, но они не имеют значения при определении категорий преступлений во всех остальных случаях (части 1—5 ст. 15 УК РФ). Поэтому совершенно непонятно, почему они могут «перевесить», например, совокупность обстоятельств, смягчающих наказание, установленных по делу? В названном явлении видится нарушение принципа справедливости, в соответствии с которым наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Получается, что отягчающие обстоятельства, по сути, дважды учитываются судом при назначении наказания. Сначала суд осуществляет это, определяя вид и размер наказания, а потом делает то же самое при определении класса преступления, поскольку характер и степень общественной опасности — это и есть категории преступления. Причем делается все это крайне избирательно: суд может снизить категорию преступления, а может этого и не делать. Зачем же тогда в ст. 6 УК РФ законодатель разделяет характер и степень общественной опасности и обстоятельства совершения преступления? Исходя из редакции этой нормы, характер и степень общественной опасности — это одно явление, а смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства, а также личность — другие, не однопорядковые явления.

При этом необходимо помнить, что назначаемое наказание как явление зависит от санкции статьи, а потому оно вторично по отношению к санкции. Вместе с этим в соответствии с правилами формальной логики одно и то же явление не может быть принадлежностью различных классов. Поэтому у классификации должен быть только один критерий (основание). Эффект несправедливости современных санкций, при которых одинаковое назначаемое судом наказание влечет различные уголовно-правовые последствия, может преодолеваться не указанием на минимальный и максимальный пределы назначаемого судом наказания (что предлагает В.В. Питецкий[10]), а установлением верхнего и нижнего пределов наказания в рамках самих категорий преступления. Например, для преступлений средней тяжести нижний предел должен быть установлен в 3 года лишения свободы, для тяжких — 5 лет, для особо тяжких — 10 лет. Тогда одинаковые назначаемые судом наказания будут порождать схожие уголовно-правовые последствия. В настоящее время законодателем нарушено логическое правило о взаимном исключении друг друга членами классификации. Верхний и нижний пределы санкции статьи должны соответствовать лишь одной категории преступления.

Таким образом, сущность классификации преступлений не абсолютна. Ее реальность такова, что она имеет сложную многоступенчатую структуру, уровни своей организации. Логика познания классификации преступлений показала, что она оперирует  сущностями неодинаковых порядков, менее глубокую и более глубокую сущность, которые по-разному проявляют себя на «поверхности». Явление, отражая внешнюю, видимую сторону объекта применительно к классификации преступлений, выражено в санкции статьи. Оно обусловлено сущностью, представляет собой внешнее обнаружение сущности, форму ее проявления. Вместе с тем вопрос о сущности классификации преступлений как внутренней, скрытой характеристике, не доступной чувственному восприятию, может и должен связываться с объективностью характера причиняемого общественным отношениям вреда, конкретным выражением которого законодатель считает характер и степень общественной опасности преступления.

При этом, выделяя общественную опасность в качестве критерия (основания) классификации, Л.Н. Кривоченко отмечает, что общественная опасность не может быть воспринята и понята однозначно, а потому необходима «разработка формальных критериев классификации в дополнение к основному, материальному»[11]. На основе данного постулата следует сделать вывод о том, что именно в сути и размере санкции наиболее полно выражается законодателем оценка характера и степени общественной опасности того или иного преступления. Только санкция статьи (и ничто другое) может быть единственным формальным критерием классификации преступлений.

Библиография

1 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. — М., 1960. С. 552.

2 Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. — М., 1975. С. 128.

3 Кириллов В.И. Логика: учеб. для юрид. вузов / под ред. В.И. Кириллова и А.А. Старченко. 5-е изд. — М., 2001. С. 38.

4 См.: Кириллов В.И. Указ. раб. С. 80.

5 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Проблемы причины и причинной связи в институтах Общей и Особенной частей отечественного уголовного права. — СПб., 2003. С. 19.

6 Там же. С. 23.

7 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ. соч. С. 25.

8 См.: Категория причинности в диалектической концепции связи. — Свердловск, 1974. С. 31—32.

9 См.: Питецкий В.В. Новые правила установления категории преступлений и принцип справедливости // Российская юстиция. 2012. № 3. С. 48—49.

10 См.: Он же. Категоризация преступлений и принцип справедливости // Государство и право. 2005. № 4. С. 91—92.

11 Кривоченко Л.Н. Классификация преступлений. — Харьков, 1983. С. 49.