Обнаружение признаков преступления в ходе предварительного расследования

УДК 343.1(479.24) 

Страницы в журнале: 127-133

(на основе анализа законодательства Азербайджанской Республики и Российской Федерации)

И.В. ВЕЛИЕВ,

зав. отделом уголовного права и уголовного процесса Института философии, социологии и права Национальной академии наук Азербайджана

Исследуются актуальные вопросы предварительного расследования обнаружения признаков преступления в ходе этой деятельности. В качестве основного метода изучения проблем используется сравнительный анализ уголовно-процессуального законодательства Азербайджанской Республики и Российской Федерации.

Ключевые слова: уголовный процесс, предварительное расследование, обнаружение признаков преступления, законодательство, сравнительный анализ.

Detection of signs of a crime during preliminary investigation

(on the basis of the analysis of legislations the Azerbaijan Republic and the Russian Federation)

Veliev I.

Pressing questions of preliminary investigation of detection of signs of a crime are investigated during this activity. As the basic method of studying of problems the comparative analysis of the criminally-remedial legislation of the Azerbaijan Republic and the Russian Federation is used.

Keywords: criminal process, preliminary investigation, detection of crime elements, legislation, comparative analyzing.

Для более эффективного изучения института обнаружения признаков преступления в ходе предварительного расследования в сравнительном контексте в первую очередь следует рассмотреть два основных понятия этой категории — «обнаружение признаков преступления» и «предварительное расследование» — и далее компаративно проанализировать соответствующую нормативную базу.

Категорией «обнаружение признаков преступления» оперирует уголовно-процессуальное законодательство и Российской Федерации, и Азербайджанской Республики (например,

ст. 208 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики (утв. Законом Азербайджанской Республики от 14.07.2000 № 907-IГ; далее — УПК АР), ч. 2 ст. 21 УПК РФ). В аспекте законодательной техники такое использование может быть как непосредственным (в ч. 2. ст. 21 УПК РФ утверждается о «каждом случае обнаружения признаков преступления»), так и опосредованным (в ст. 208 УПК АР говорится об «обнаружении органом уголовного преследования сведений о совершенных… преступлениях»). Этот термин также широко использовался в теории уголовного процесса. Д.Г. Мовсумов объяснял эту категорию, ссылаясь на ст. 3 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (утв. постановлением Президиума ЦИК СССР от 31.10.1924; далее — Основы 1924 года), и рассматривал ее как задачу, стоящую перед органами уголовного преследования на стадии возбуждения уголовного дела, и такая позиция была общепринятой среди азербайджанских процессуалистов[1]. В российской научной литературе принята позиция В.Н. Григорьева, который предлагает под обнаружением признаков преступления понимать вид деятельности, одно из направлений работы, осуществляемой, как правило, на первой стадии уголовного процесса[2].

Обнаружение признаков преступления, несомненно, связано с выявлением преступления и дальнейшим его раскрытием. Выявление и раскрытие преступления являются последовательными этапами деятельности органов уголовного преследования. Если выявление преступления ограничить установлением элементов состава преступления, то будет логично понимать раскрытие преступления как установление всех обстоятельств, подлежащих доказыванию. В этом контексте обнаружение признаков преступления можно рассматривать как уголовно-процессуальную часть этапа выявления преступления, когда в известном событии отыскиваются признаки противоправности и наказуемости деяния.

Термин «предварительное расследование» в уголовно-процессуальной науке и законодательстве также всегда воспринимался неоднозначно. В дореволюционный период, когда дознание не было процессуальной деятельностью, законодательство не оперировало дефиницией «предварительное расследование», так как все, что происходило до суда, исчерпывалось понятием «предварительное следствие». После Октябрьской революции акты дознания, как и действия следователя, стали иметь процессуальное значение, появились дела, расследование которых проводилось не следователем, а органами дознания либо и органами дознания, и следователем. Это вызывало необходимость введения термина, объединявшего деятельность как органов дознания, так и следователя, т. е. вообще всю деятельность по уголовному делу до его поступления в суд. И такое понятие было найдено: «предварительное расследование». 19 декабря 1917 г. была принята Инструкция Народного комиссариата юстиции о революционном трибунале, которая объявляла об учреждении следственных комиссий для производства предварительного расследования (п. «е» ст. 3)[3]. Декрет Совета народных комиссаров о революционном трибунале от 28 января 1918 г. также говорил об учреждении следственной комиссии для производства предварительного расследования (п. «а» ст. 4)[4].

Найденный таким образом термин вошел в Основы 1924 года, где в ст. 7 было сказано: «Предварительное расследование преступлений производится под надзором прокуратуры. Органами, производящими предварительное расследование преступлений, являются органы дознания, следователи и иные должностные лица, коим это предоставлено общесоюзными законами и законами союзных республик»[5].

Поскольку в ст. 8 Основ 1924 года сообщалось уже о предварительном следствии, это означало, что закон не смешивал два понятия, а употреблял их в разных смыслах. Это подтверждает и примечание 2 к ст. 20 Положения о военных трибуналах и военной прокуратуре (утв. постановлением ЦИК СССР, СНК СССР от 20.08.1926; в ред. от 30.01.1929), где говорилось, что при совершении военнослужащим преступления вне части «общие органы дознания, впредь до вступления в дело подлежащего органа дознания, производят, в случае необходимости, предварительное расследование дела»[6].

В уголовно-процессуальных кодексах союзных республик 1920—30-х годов по этому вопросу не было единообразия. Одни кодексы пользовались только терминами «дознание» и «предварительное следствие» и не употребляли дефиниции «предварительное расследование». Другие, в частности уголовно-процессуальные кодексы РСФСР 1923 года и Азербайджанской ССР 1923 года, содержали все три понятия. Уголовно-процессуальные кодексы РСФСР и Азербайджанской ССР первоначально не использовали термин «предварительное расследование», это понятие внесено в УПК РСФСР в 1929 году[7], а в УПК Азербайджанской ССР — в 1934 году[8]. Третьи, принятые в период с 1929 по 1935 год, применяли только дефиницию «предварительное расследование», не упоминая о дознании и предварительном следствии.

Появление термина «предварительное расследование» иногда связывают с имевшей место в начале 1930-х годов тенденцией упрощения процесса, когда стиралось различие между дознанием и предварительным следствием и  оба эти института заменялись одним — предварительным расследованием. Однако такое мнение представляется не совсем точным. Понятие «предварительное расследование» возникло и было принято законодательством задолго до попыток упрощения процесса. Кроме того, сущность упрощения состояла не в самом употреблении термина «предварительное расследование», а в том, что, вводя эту дефиницию, составители кодексов исключили из них понятия «дознание» и «предварительное следствие», упустив из виду то обстоятельство, что эти категории неравнозначны.

Если признать, что дефиниция «предварительное расследование» обозначает часть процесса от возбуждения уголовного дела до направления его в суд, то, несомненно, это нужное понятие не может быть заменено, как предлагал М.А. Чельцов, принятым в немецком уголовном процессе термином «предварительное производство» (Vorverfahren)[9]. Понятие «предварительное расследование» удобнее и лучше, чем описательное обозначение соответствующей части процесса, использованное в названии второго раздела УПК РСФСР 1960 года — «Возбуждение уголовного дела, дознание и предварительное следствие». Термин «предварительное расследование» точнее отражает и значение этой части уголовного процесса, и сущность совершаемой в это время деятельности, заключающейся в производстве расследования.

На состоявшейся в 1960 году научной сессии Всесоюзного института юридических наук, посвященной новому союзному уголовному и уголовно-процессуальному законодательству, было одобрено, что в Основах 1924 года не употребляется термин «предварительное расследование»[10]. А между тем исключение из текста закона этого термина, по мнению ученых того времени, не было связано с изменениями в судопроизводстве и не вызывалось никакой необходимостью. В результате закон не выиграл, а проиграл[11].

Исходя из такого понимания, в теории уголовного процесса была сформулирована дефиниция предварительного расследования. Например, предварительное расследование — это основанная на законе и проводимая под надзором прокурора сложная, многообразная деятельность следователя и органов дознания по собиранию и закреплению доказательств, всестороннему исследованию всех обстоятельств дела в целях обнаружения и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных и привлечения их к уголовной ответственности, принятия мер по предупреждению и пресечению преступлений, выяснения и устранения причин и условий, способствующих совершению преступлений, а также применения необходимых мер, обеспечивающих возмещение причиненного преступлением материального ущерба[12].

Современные определения практически не изменились. В частности, предварительное расследование рассматривается как деятельность органов дознания, дознавателя, следователя, прокурора по собиранию, проверке и оценке доказательств, на основе которых устанавливаются имеющие значение для дела обстоятельства, изобличается и привлекается в качестве обвиняемого лицо, совершившее преступление, принимаются меры по выявлению обстоятельств, способствовавших совершению преступлений, а также по возмещению ущерба, нанесенного преступлением[13].

Предварительное расследование можно рассматривать через призму стадийности уголовного процесса. Например, предварительное расследование — это стадия уголовного процесса, являющаяся основной формой досудебного производства, в ходе которой компетентные государственные органы и должностные лица осуществляют деятельность, направленную на разрешение стоящих перед данным этапом уголовного судопроизводства задач[14].

Термин «предварительное расследование» содержится в УПК АР (статьи 7.0.22, 217, 219 и др.) и УПК РФ (раздел VIII); значение данного понятия в этих документах полностью совпадает. Как и в Азербайджанской Республике, в Российской Федерации предварительное расследование объединяет процессуальные формы установления обстоятельств преступления: дознание и предварительное следствие. В УПК АР прямо сказано, что предварительное расследование — досудебное производство по уголовному делу в виде предварительного следствия и дознания (ст. 7.0.22). Устанавливая в ходе предварительного расследования обстоятельства совершенного преступления, уполномоченные должностные лица могут обнаружить признаки преступления, ранее им не известного, по которому, разумеется, не выносилось постановление о возбуждении уголовного дела. В связи с этим в практике расследования уголовных дел возникали вопросы о том, нужно ли в таких случаях выносить постановление о возбуждении уголовного дела, констатируя тем самым факт обнаружения преступления.

Отметим, что данная ситуация разрешалась не всегда единообразно. В одних случаях следователем выносилось отдельное постановление о возбуждении уголовного дела, в других — факт преступления констатировался путем вынесения нового постановления о привлечении в качестве обвиняемого и предъявления лицу обвинения в совершении дополнительных преступлений. Таким образом, существовало две процедуры оформления выводов следователя или лица, производившего дознание, об обнаруженном преступлении.

Следует заметить, что первый подход к разрешению ситуации выявления признаков преступления при расследовании уголовного дела вытекал из общих положений советского уголовно-процессуального законодательства.

Так, обязанность возбуждать уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления была предусмотрена Основами 1924 года (ст. 3). Естественно, законодатели союзных республик эти положения отразили в уголовно-процессуальных кодексах. Например, в ст. 3 УПК АР говорилось о том, что суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления; в ст. 3 УПК РСФСР 1960 года также было определено: в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело и принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию.

Таким образом, если руководствоваться общими положениями процессуального законодательства, то решение о возбуждении уголовного дела должно приниматься независимо от этапа уголовного судопроизводства, на котором были обнаружены признаки преступления. В теории уголовного процесса не только Азербайджана, но и России данный подход нашел своих сторонников.

Согласно этой позиции, если после предъявления обвинения в деле обнаружатся доказательства совершения обвиняемым еще одного или нескольких преступлений, не фигурировавших в постановлении о возбуждении уголовного дела, и по этим преступлениям решения не принимались, то следователь истребует материалы проверки, возбуждает уголовное дело, а затем выносит постановление о соединении уголовных дел и продолжает расследование в отношении всех самостоятельных преступлений в одном производстве[15].

Вместе с тем нормы особенной части уголовно-процессуальных кодексов не содержали прямых указаний следователю, органу дознания выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела в случаях, когда будет установлено совершение других преступлений лицом, в отношении которого уголовное дело уже возбуждено, или соучастником, в отношении которого дело не возбуждалось (например, статьи 104, 109, 111 УПК Азербайджанской ССР и статьи 112, 129 УПК РСФСР 1960 года). В таких случаях органы предварительного расследования руководствовались положениями, регламентирующими порядок изменения и дополнения обвинения, и, в частности, выносили новое постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и предъявляли его обвиняемому.

Такой способ оформления решения об обнаружении признаков преступления был признан правомерным судебными органами. В частности, отмечалось, что «если в период предварительного расследования будет установлено, что лицо, в отношении которого возбуждено дело, совершило еще несколько преступлений, в том числе при участии других лиц, вынесения постановления о возбуждении уголовного дела по каждому преступлению и в отношении соучастников не требуется», поскольку закон «не предусматривает обязанности органов следствия и дознания выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела в случаях, когда будет установлено совершение других преступлений лицом, в отношении которого возбуждено уголовное дело, или соучастником, в отношении которого дело не возбуждалось. В подобных случаях этим лицам может быть предъявлено обвинение и без вынесения дополнительного постановления о возбуждении уголовного дела»[16].

С упразднением, по сути, единого процессуального законодательства и принятием постсоветскими странами новых процессуальных законов способы фиксации факта обнаружения признаков преступления в ходе расследования уголовного дела претерпели изменения. Например, азербайджанский законодатель отказался от положения, обязывающего в каждом случае обнаружения признаков преступления возбуждать уголовное дело. Редакция ст. 21 УПК РФ теперь, на наш взгляд, позволяет говорить о вариативности решений прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя в случае обнаружения признаков преступления, в том числе в стадии предварительного расследования. Так же как и Российская Федерация, законодатели Азербайджанской Республики отказались от положений, обязывающих возбуждать уголовные дела в каждом случае обнаружения признаков преступления, (ст. 38 УПК АР).

Несмотря на изменение законодательства, дискуссия о способе фиксации обнаруженного преступления в процессе расследования уголовного дела не перестала быть актуальной. В литературе по-прежнему высказываются различные суждения по этому вопросу[17]. Противоположность взглядов обусловлена неопределенностью положений уголовно-процессуальных норм. Например, УПК АР, с одной стороны, в каждом случае обнаружения признаков преступления обязывает следователя либо дознавателя принимать меры по сохранению и изъятию следов преступления, а также немедленно произвести дознание или следствие в пределах своих полномочий (ст. 38.1). С другой стороны, при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления, необходимо возбуждать уголовное преследование.

Вопрос о том, возбуждать новое уголовное дело при обнаружении признаков преступления в ходе расследования первоначального дела или нет, во многом связан с альтернативностью принятия решения о начале расследования. Уголовно-процессуальное законодательство как Азербайджанской Республики, так и Российской Федерации предусматривает возможность возбуждения уголовного дела по факту совершения преступления или в отношении конкретного лица. Такой порядок сложился еще в период единого процессуального законодательства.

Если уголовное дело возбуждалось по факту совершения преступления, а в последующем устанавливалось лицо, его совершившее, то сложностей с оценкой решения о правомерности привлечения лица в качестве обвиняемого без вынесения дополнительного постановления о возбуждении уголовного дела не возникало, включая случаи переквалификации деяния обвиняемого.

Также не должна вызывать сомнений законность решения об изменении и дополнении обвинения лицу, в отношении которого изначально возбуждалось уголовное дело. В таких случаях привлечение лица к уголовной ответственности по дополнительным преступлениям допустимо путем изменения и дополнения обвинения (ст. 225 УПК АР, ст. 175 УПК РФ).

Сложнее решается вопрос в случае обнаружения признаков преступления в действиях нового лица в ходе расследования дела, возбужденного в отношении другого лица. Будет ли в этом случае решение следователя о привлечении нового лица в качестве обвиняемого законным? Например, уголовное дело было возбуждено в отношении А. по признакам кражи (ст. 177 УК АР). В ходе расследования установлено, что кража совершена иным лицом. Допустимо ли предъявление этому лицу обвинения без возбуждения нового уголовного дела и вынесение в отношении А. постановления о прекращении уголовного преследования?

Закон разрешает прекратить уголовное преследование подозреваемого или обвиняемого, если установлена его непричастность к совершению преступления (ст. 39.2 УПК АР). При этом производство по уголовному делу не прекращается, поскольку событие преступления установлено, а значит, уполномоченные должностные лица обязаны далее выполнять требования УПК АР по изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления. Прекращение уголовного преследования лица, в отношении которого возбуждалось уголовное дело, автоматически трансформирует дело как возбужденное по факту преступления. Иными словами, постановление о прекращении уголовного преследования подозреваемого или обвиняемого, образно выражаясь, вносит изменения в содержание постановления о возбуждении уголовного дела, аннулируя сведения о личности лица, в отношении которого оно возбуждалось. В ходе последующего расследования в случае изобличения нового лица правомерно принимать решение о привлечении его в качестве обвиняемого.

В литературе также высказано мнение, что выявление в процессе расследования по основному делу признаков нового преступного события, в том числе совершенного новым или тем же подозреваемым или обвиняемым, влечет необходимость решения вопроса о возбуждении нового уголовного дела[18]. Данное заключение, как нам представляется, основано на анализе только части норм уголовно-процессуального закона. Сторонники такой точки зрения в своих рассуждениях не учитывают условия возбуждения нового уголовного дела в ходе предварительного расследования.

Решение о возбуждении нового уголовного дела увязывается с принятием решения о его выделении из основного уголовного дела. При этом главным и единственным критерием возбуждения нового уголовного дела выступает отсутствие связи с основным уголовным делом. Согласно ст. 211.2.1 УПК АР, если наряду с преступлением, вменяемым в вину обвиняемому, установлено другое, не связанное с ним преступление, совершенное не обвиняемым, а другими известными или неизвестными лицами без участия обвиняемого, то следователь или прокурор, осуществляющий процессуальное руководство предварительным расследованием, выделяет из материалов находящегося в его производстве уголовного дела другое уголовное дело в отдельное производство. Вывод из анализа этой нормы таков, что во всех иных случаях, когда связь основного уголовного дела и выделяемого установлена, закон при наличии оснований обязывает следователя и дознавателя выносить лишь постановление о выделении уголовного дела. Аналогичный вывод следует из анализа положений ч. 1 ст. 155 УПК РФ, определяющих деятельность следователя, дознавателя в случаях обнаружения признаков преступления в действиях иных лиц. Выделение в отдельное производство материалов уголовного дела с целью последующего принятия по ним решения о возбуждении дела либо об его отказе, допустимо при условии отсутствия у следователя, дознавателя доказательств о связи расследуемого преступления с вновь выявленным. Таким образом, нормы УПК РФ прямо указывают, в каких случаях можно принимать решение о возбуждении нового уголовного дела о преступлении, обнаруженного в ходе предварительного расследования: во-первых, должно быть установлено новое лицо или новое преступление; во-вторых, необходимо отсутствие связи выявленного преступления с расследуемым уголовным делом.

В этой связи возникает вопрос о том, как на практике определить, связаны ли между собой преступные деяния и лица, их совершившие. Некоторые авторы предлагают ориентироваться на пространственно-временные признаки тех событий, которые описаны в постановлении о возбуждении основного уголовного дела, а также учитывать общность родового объекта посягательства, круг пострадавших, настаивающих на отдельном рассмотрении их заявлений о совершении преступлений[19].

Положения УПК АР и УПК РФ содержат формулировки, которые позволяют по-разному решать вопрос в случаях обнаружения признаков преступления в ходе расследования уголовного дела. Использование законодателем оценочных понятий, в число которых можно включить «не связанного с деяниями», «не связанного с расследуемым преступлением», всегда будет приводить к принятию судебными инстанциями взаимоисключающих решений, а значит, вызывать дискуссию в теории уголовного процесса.

Поэтому, как нам представляется, принципиальным решением указанной проблемы было бы изменение отношения к ключевым понятиям, открывающим путь обвинительной деятельности, разрешающим осуществлять процессуальные действия органам дознания, предварительного следствия. Азербайджанский и российский законодатели уже сделали первый шаг в этом направлении, отказавшись от обязанности в каждом случае обнаружения признаков преступления возбуждать уголовное дело. Далее, развивая это направление, было бы оправданно при регулировании определенной группы отношений отказаться от понятия «уголовное дело»; в частности, внести изменения в ряд норм, содержащихся в УПК АР и УПК РФ. Учитывая, что термин «уголовное преследование» удачно вписался в уголовно-процессуальную материю современных законов, считаем его оптимальной альтернативой дефиниции «возбуждение уголовного дела». Подтверждением сказанного следует считать позицию законодателя о внесении дополнений в УПК РФ Федеральным законом от 28.12.2010 № 404-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием деятельности органов предварительного следствия». В частности, постановление прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования обязывает последнего разрешить вопрос об уголовном преследовании, а не о возбуждении уголовного дела (п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК РФ). Таким образом, если при наличии повода и основания уголовное дело уже возбуждено, то в случаях обнаружения новых преступлений в ходе производства по делу нет необходимости принимать новое решение о возбуждении уголовного дела.

Библиография

1 См.: Mоvsumov C.H. Sovet cinaet prosesi. — Baki, 1989. С. 127.

2 См.: Григорьев В.Н. Непосредственное обнаружение признаков преступления органом дознания, следователем, прокурором, судом: Дис. … канд. юрид. наук. — Л., 1982. С. 14—18.

3 СУ РСФСР. 1917. № 12. Ст. 170.

4 Там же. 1918. № 28. Ст. 362.

5 СЗ СССР. 1924. № 24. Ст. 206.

6 Там же. 1929. № 13. Ст. 106.

7 СУ РСФСР. 1929. № 78. Ст. 756.

8 СУ АзССР. 1934. № 16. Ст. 244.

9 См.: Чельцов М.А. Уголовный процесс. Особенная часть. — М., 1948. Гл. II.

10 Важный этап в развитии советского права: Труды научной сессии ВИЮН. — М., 1960. С. 7.

11 См.: Прянишников Е.А. Терминология уголовно-процессуального законодательства // Правоведение. 1968. № 6. С. 90.

12 См.: Советский уголовный процесс: Учеб. / Под ред. Л.М. Карнеевой, П.А. Лупинской, И.В. Тыричева. — М., 1980. С. 225.

13 См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учеб. / Отв. ред. П.А. Лупинская. — М., 2004. С. 372.

14 См.: Григорьев В.Н., Победкин А.В., Яшин В.Н. Уголовный процесс: Учеб. — М., 2005. С. 362.

15 См.: Mоvsumov C.H. Указ. раб. С. 134—135; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Отв. ред. В.И. Радченко; под ред. В.Т. Томина. 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1999. С. 57.

16 Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1974—1979) / Под ред. А.К. Орлова. — М., 1981. С. 328—329.

17 См.: Панюков А. Процессуальная деятельность без возбуждения уголовного дела // Российская юстиция. 2003. № 5; Калиновский К.Б. Всегда ли следует возбуждать уголовное дело при обнаружении нового преступления или нового лица? // Российский следователь. 2009. № 6. С. 5—8.

18 См.: Калиновский К.Б. Указ. ст. С. 5—8.

19 См.: Калиновский К.Б. Указ. ст. С. 5—8.