Понятие цивилистической конструкции внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах

УДК 347.441

Страницы в журнале: 46-53

Н.И. Красноярова,

кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и международного права Института государства и права Тюменского государственного университета  Россия, Тюменьkrasnoyarova@bk.ru

На основе анализа разновидовых правовых регуляторов внутренних и международных коммерческих договоров сформулировано научное определение понятия конструкции защиты прав секундарно управомоченного кредитора без помощи суда, регулятивного арбитража и посредников его самоисполнимыми юридическими действиями. Содержание сложно структурированной конструкции обосновывается с использованием системного подхода. Дифференцированное единство ее компонентов составляют конституирующие элементы в виде возможности совершения действительным кредитором односторонних юридических действий с учетом взаимодействующих с ними подсистем юридических фактов, договорных условий и оговорок.

Ключевые слова: секундарное правомочие, односторонние действия, кредитор, правовые регуляторы, юридическая конструкция, дефиниция.

Юридические конструкции активно используются для модернизации нормативного материала. Между тем отмечается, что в науке гражданского права отсутствует четкое понимание существа «этого правового явления, его конкретных юридических параметров, ясность в классификации» [22, с. 33]. До настоящего времени конструкции внесудебной защиты прав кредитора не были предметом специального исследования. Установление четких юридических очертаний научного понятия конструкций самостоятельной защиты прав не получившей исполнения стороны простого договорного обязательства, интересующих деловой оборот, — достойный объект научных размышлений.

Конструкции защиты прав кредитора в договорных обязательствах в основной структурной части представляют собой синергетически взаимосвязанную группу элементов в виде возможностей совершения кредитором с защитной целью односторонних юридических действий. Поэтому для определения особенностей новой в гражданско-правовой отрасли конструкции необходимо обратиться к содержанию (внешнего по отношению к договорному обязательству) понятия секундарного правомочия, которое является основанием односторонних защитных действий кредитора. «Секундарные правомочия — это правомочия, относящиеся к действию, к изменению и прекращению существующих обязательств», они «как бы надстраиваются над главным содержанием обязательства, входят в состав субъективного права кредитора в качестве дополнительных элементов» [1, с. 25]. Наступление срока исполнения отдельного договорного обязательства, в котором четко обозначены должник и кредитор, следует рассматривать как юридический факт, вызывающий появление сопутствующего обязательству секундарного правомочия действительного кредитора. До наступления срока платежа денежное обязательство нельзя считать неисполненным (определение ВАС РФ от 23.11.2012  № ВАС-15181(12)). Нарушение договора до наступления срока его исполнения возможно, если при наличии договора о чартере собственник продает пароход третьему лицу с оговоркой «свободен от какого-либо чартерного обязательства» [5, с. 41]. Неисполнение обязательства может вызвать волеизъявление кредитора на применение секундарного правомочия, а не само его возникновение. Следовательно, секундарное правомочие действительного кредитора по простому договорному обязательству возникает ранее проблемного поведения должника. Отсюда затруднительно согласиться с мнением, что возможность односторонних действий «правильно рассматривать в качестве охранительного правомочия, появляющегося в составе защищаемого права в момент его нарушения или возникновения угрозы его нарушения» [24, с. 43].

Секундарное правомочие заключает в себе возможность совершения кредитором с защитной целью односторонних юридических действий, дозволенных не только правом или договором, но и формами второго (вненационального) режима правового регулирования, которые могут быть признаны законодателем частью своей правовой системы или сторонами внешнеэкономического договора — правом договора. Существенное приращение частноправовых знаний возможно при учете равной с судебной защитой аксиологии юридической самопомощи при согласовании условий договора о самоприменимых конструкциях защиты и защиты прав самоисполнимыми действиями кредитора. Рациональное восприятие специфического научного материала по всеобщему и европейскому договорному праву позволяет отметить, что юридические конструкции защиты прав без участия суда (регулятивного арбитража)  и согласия должника имеют там первостепенное значение. Таким образом, спорное понимание в науке секундарным только такого правомочия на совершение односторонних действий, которое вытекает из закона, нуждается в переосмыслении.

В качестве структурных частей конструкций внесудебной защиты прав закрепляются возможности совершения кредитором с защитной целью разнообразных односторонних сделок. Однако виды односторонних юридических действий кредитора с защитной целью в структуре конструкций, основанных на секундарном правомочии, односторонними сделками не исчерпываются. Более предпочтительно, как обоснованно считает А.Б. Бабаев, видеть ценность реализации секундарного правомочия еще и через такую разновидность юридических действий по умалению прав пассивной стороны, как юридический поступок [2, с. 801]. Конкретные, грамотно составленные договоры часто связывают с совершением юридических поступков защитные для кредитора правовые последствия по недопущению не соответствующего договору исполнения обязательства. В частности, договорные конструкции одностороннего расторжения договора уведомлением покупателя включают возможность первоначального запрета отгрузки с полностью проинспектированным покупателем перед отгрузкой товаром на судне, зафрахтованном для его перевозки, не прошедшего санитарную проверку товара другого покупателя [17, с. 103]. Защитными юридическими поступками являются отказ принять частичное (ст. 6.1.3) или досрочное исполнение (ст. 6.1.5) Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 (далее — Принципы УНИДРУА), отказ нерисконесущего продавца от повторной поставки утраченного от событий случая товара по договорам на торговых терминах группы F и C [12; 8].

Самостоятельным вопросом в теоретической разработке цивилистических конструкций внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах как целостного правового явления является познание их внутренней логики через углубленное изучение содержания нормативных, договорных и имеющихся в актах международного бизнес-сообщества понятий для отыскания дополнительных видов юридических действий, принадлежащих к односторонним защитным возможностям кредитора. Набор односторонних защитных действий кредитора в структуре таких конструкций не исчерпывается только двумя уже выделенными. Научное конструирование оптимальной модели внесудебной защиты позволяет выделить в группе ее взаимосвязанных элементов не два, а четыре вида односторонних юридических действий.

Третьей составляющей в системном целом конструкции самозащиты прав кредитора, выявляемой из анализа конвенционных и законодательных норм, Принципов УНИДРУА, договорных текстов между коммерсантами, является право на одностороннюю процедуру. Теоретически гражданско-правовая процедура представляет собой целостность двух взаимосвязанных волеизъявлений: 1) информирование кредитором с защитной целью о намеченных ответных односторонних действиях против неисполнительного должника и 2) воздержание от их реализации в течение имеющего юридическое значение определенного законом/договором периода времени до получения конкретного ответа должника. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, «воздержание не есть бездействие — это не отсутствие воли, направленной на определенный результат, а, напротив, наличие такой воли» [23, с. 347]. В Германии воздержание (в рамках процедуры дополнительного срока для исправления должником исполнения) определяется термином Anwartschaftsrecht — право ожидания, особое право, не закрепленное в законе, но признаваемое в судебной практике [13, с. 75—76]. Поэтому соединение явно выраженного намерения на одностороннее защитное действие и дополняющего его воздержания от этого действия до получения в разумный срок исполнительной реакции должника создает юридическое понятие нового свойства.

Назначение отдельных односторонних процедур оценивается как обязательное дополнительное условие для применения кредитором средств правовой защиты [18, с. 30]. Односторонние процедуры (напоминание должнику об исполнении обязательства швейцарского права, проставление должника в просрочку немецкого права, установление должнику дополнительного срока для исполнения обязательства по конвенционным нормам и нормам законодательства отдельных стран) М.С. Синявская считает обременяющими кредитора. Отсюда ввиду их применения констатируется смягчение позиции неисправного должника. Установление должнику дополнительного срока для исправления исполнения квалифицируется в качестве второго дополнительного критерия (наряду с критерием существенности нарушения) для исключения судебного оспаривания должником расторжения с ним договора [19, с. 190]. Подобное последствие применения процедуры дополнительного срока исполнения признают и другие ученые. Неисполнение обязательства по договору международной купли-продажи в дополнительный срок, по мнению И.С. Зыкина, может при прочих равных условиях «и с учетом принципов добросовестности, сотрудничества сторон, соразмерности средств защиты дать дополнительные основания для констатации существенного характера нарушения» [9, с. 141]. Эта целесообразная процедура активно используется в адвокатской практике сопровождения трансграничных сделок. Закрепленная в абзаце первом § 323 Гражданского уложения Германии 1896 года обязательная для кредитора процедура установления должнику дополнительного срока разумной продолжительности для исправления просроченных либо ненадлежаще исполненных договорных обязательств получила название процедуры Nachfrist, она воспринята при унифицированном регулировании договоров международной купли-продажи в Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров (далее — Венская конвенция 1980 года).

Вместе с тем рамки процедуры дополнительного срока сужаются, если ее использование объясняется лишь интересом кредитора на получение в будущем весомого аргумента в суде против должника. Обратимся к установлению нормативного назначения гражданско-правовой процедуры дополнительного срока на примере договора международной поставки. Для этого рассмотрим иные правовые последствия одной из самых апробированных в деловом обороте гражданско-правовых процедур с позиции кредитора, ожидающего обусловленного предоставления, хотя и с просрочкой. По мнению комментатора Венской конвенции 1980 года, цель положений ст. 47(1) о праве покупателя установить дополнительный срок разумной продолжительности заключается прежде всего в устранении неопределенности в важнейшем аспекте: осуществит ли продавец поставку вообще и когда. И лишь затем — явится ли непоставка товара в дополнительный срок существенным нарушением договора [6, с. 344]. Следовательно, разработчики Венской конвенции 1980 года при рецепции процедуры в первую очередь учли экономический интерес кредитора к получению с защитной целью подтверждения исполнения.

Договорное восполнение пробелов в нормативной процедуре дополнительного срока уточняет пределы применения конструкций внесудебной защиты прав кредитора. Ее корректировка активно используется правовыми консультантами бизнеса еще на уровне правоустановительной защиты при создании договорных конструкций защиты, которые нивелировали бы продолжниковые нормы и пробелы в нормативном массиве, отвечающие интересам должника. В условиях договора конкретизируются продолжительность и основания установления процедуры, вводятся разумные ограничения в ее использовании, сложившиеся в прецедентах международных коммерческих арбитражей. Например, если покупатель отказался произвести платеж, поскольку он произвел зачет заявленного им требования по возмещению убытков, продавец не должен устанавливать дополнительный срок для платежа [14, с. 3229].

В Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 года (далее — ГК РФ) предусмотрена возможность установления дополнительного срока для исполнения обязательств по отдельным видам договоров (ст. 479, 480, п. 3 ст. 619, п. 3 ст. 715, п. 3 ст. 723). Однако отсутствие в общих положениях ГК РФ об обязательствах и в общих положениях ГК РФ о договоре детализированных правил о такой процедуре является очевидным пробелом российского законодательства по сравнению с конвенционными нормами и иностранным правом.

В акте региональной унификации свободного объединения ведущих промышленных союзов машиностроения, электро- и металлообрабатывающей промышленности 18 европейских стран, применимом при наличии договоренности между сторонами международного коммерческого контракта, процедура срока исправления исполнения получила более точное юридически название крайнего срока, жестко очерчены пределы ее применения. Согласно п. 15 Общих условий поставки механической, электрической и электронной продукции (Orgalime S 2012) [16] при задержке поставки, когда покупатель имеет право на общую сумму заранее оцененных убытков в размере 7,5% покупной цены непоставленного продукта, он вправе письменно назначить поставщику крайний срок поставки, который должен составлять как минимум одну неделю. Если поставщик не осуществил поставку в крайний срок по причине, возникшей не по вине покупателя, последний имеет право посредством письменного уведомления, направленного поставщику, отказаться от контракта в отношении той части изделия, которая из-за просрочки поставки не может быть использована по назначению.

Пунктом 1 ст. 39 Венской конвенции 1980 года и п. 1 ст. 483 ГК РФ установлена другая защитная для прав кредитора гражданско-правовая процедура обязательного извещения о несоответствии товара условиям договора (нарушении условий договора о количестве, ассортименте, качестве, комплектности, таре и/или упаковке товара) в разумный срок после выявления несоответствия или после того, как оно должно было быть выявлено. В решениях германских, нидерландских, американских судов отражены защитные для прав покупателя последствия извещения о несоответствии: продавец должен в разумный срок оценить характер несоответствия и предпринять все необходимые шаги для устранения дефектов товара либо для замены товара. По прямой оценке германского суда, цель этой обязательной процедуры — в первую очередь  защита прав покупателя [15, s. 37], — отражает его экономические потребности и прерогативу.

Согласно п. 1 ст. 39 Венской конвенции 1980 года покупатель (кредитор) утрачивает право ссылаться на несоответствие товара при несоблюдении правил такой процедуры. Надлежащее по содержанию письменное извещение должно быть фактически отправлено в разумный срок. Согласно подходу Верховного суда Австрии, изложенному в решении от 24.05.2005, — в пределах 14 дней [8]. По сути, гражданско-правовая процедура извещения о несоответствии есть односторонний волевой акт кредитора с отсроченным для должника риском применения других элементов конструкции внесудебной защиты прав. Как обязательный элемент эта процедура включается также в структуру конвенционной конструкции снижения кредитором цены несоответствующего товара, в договорные конструкции зачета кредитором нормативной и договорной неустойки, зачета заранее оцененных убытков. В контрактах, связанных с освоением ресурсов Западной Сибири, детально закрепляются расширяющие дискрецию кредитора в юридической самозащите прав отработанные на практике процедуры приостановления работ, корректировки их стоимости.

Четвертой разновидностью односторонних юридических действий с целью  защиты прав кредитора, на наш взгляд, являются предусмотренные (российским, иностранным применимым) правом, договором, арбитражным прецедентом односторонние, юридически значимые волеизъявления кредитора в виде констатирующих и превентивных указаний должнику на юридический факт в рамках договора. Законодатели и комментаторы обозначили не являющиеся ни сделками, ни юридическими поступками защитные деловые отправления кредитора (его представителя) в адрес должника, которым придается немалое значение, рядом легальных и научных терминов. Проанализируем присутствие в них защитных только для кредитора преимуществ.

В проекте ст. 450.1 ГК РФ установлено, что предоставленное законом или договором право на односторонний отказ от договора может быть осуществлено управомоченной стороной путем уведомления об этом другой стороны. Договор прекращается с момента получения такого уведомления, если иное не предусмотрено законом или договором. Термину «уведомление» в ГК РФ придано теперь значение завершающего автономного элемента в рамках защитной конструкции одностороннего отказа от договора.

Следующий законодательный термин для указания кредитором с защитной целью на юридический факт в рамках договора — «сообщение». Письменное сообщение подрядчика о готовности к сдаче результата выполненных по договору строительного подряда работ требуется в соответствии с нормой п. 1 ст. 753 ГК РФ. Оно защищает его право на получение акта сдачи результата работ для их оплаты (п. 2 ст. 746 ГК РФ). Сообщение капитана морского торгового судна представителю должника о решении реализовать право удержания груза (п. 2 ст. 160 Кодекса торгового мореплавания РФ 1999 года (далее — КТМ РФ)) имеет прокредиторский для перевозчика характер. Как и правила чартера «Дженком», по которому капитан вправе сообщить о реализации залогового права на груз в отношении фрахта, мертвого фрахта, демереджа и убытков за задержку судна сверх контрсталийного времени [10, с. 285]. Кредитор в одностороннем порядке правомерно сообщает о предусмотренном договором изменении условия о предварительной оплате (письмо Высшего Арбитражного Суда РФ № С1-7/ОП-299 от 28 апреля 1994 г.).

Статьи 67(2) и 69(3) Венской конвенции 1980 года включают идентификацию товаров в число дополнительных условий для перехода рисков случая на покупателя. Направленным покупателю извещением об отправке товар четко идентифицируется для целей индивидуального договора. Риск случайной утраты или повреждения товара не перейдет на покупателя, если должник не сделает извещения об отгрузке [7, с. 40]. Достаточным извещением о приостановлении исполнения по договору международной купли-продажи по ст. 71(3) Венской конвенции 1980 года Верховным судом земли Хамм был признан отказ покупателя оплатить расходы за хранение мебели на складе фирмы, объявившей о своем банкротстве, хотя ранее он согласился участвовать в таких расходах [21].

Очередной законодательный термин для указания должнику кредитором с защитной целью на юридический факт в рамках договора — «заявление». Кредитор заявляет о желании осуществить зачет (ст. 410 ГК РФ), капитан морского торгового судна заявляет грузоотправителю о неполноте или об отсутствии необходимых для идентификации груза сведений (п. 1.6 ст. 144 КТМ РФ).

Используемым в научных работах для обозначения защитного указания кредитора на юридический факт по договору является термин «возражение». Внесение перевозчиком (или другим лицом, выдающим бортовой коносамент от его имени) в коносамент односторонней оговорки констатирует факт несоответствия данных коносамента фактически принятому от грузоотправителя или погруженному грузу, так как конкретно указывает на неточности, основания для предположений или отсутствие разумной возможности проверки указанных данных (п. 1 ст. 145 КТМ РФ). В работах российских ученых по морскому праву односторонняя оговорка в коносаменте рассматривается как частный случай возражения надлежаще принявшего груз перевозчика (кредитора). «Оговоркой перевозчик дополняет, разъясняет или воздерживается свидетельствовать точность заявленных отправителем данных о товаре» [11, с. 303]. Перевозчик защищается против необоснованных требований покупателя-бенефициара путем включения в текст коносамента своих разъяснительных замечаний или дополнений к написанному в коносаменте.

Общие правила, касающиеся момента доставки важных письменных сообщений кредитора (заявлений, уведомлений, извещений, требований и др.) о юридических фактах в рамках договора, с которыми закон или договор связывают гражданско-правовые последствия для должника, в коносамент, устанавливает ст. 165.1 ГК РФ.

Область отражения динамичной стороны секундарного правомочия на односторонние защитные действия в сфере договорных обязательств делового оборота исследована неполно. Теоретическое обоснование юридического содержания секундарного правомочия в российской науке не завершено. Поэтому оправданным представляется сформулировать следующие выводы.

Во-первых, основанные на секундарном правомочии возможности односторонних юридических действий кредитора в структуре конструкции внесудебной защиты прав следует рассматривать в аспекте системности. Отраженные в правовых регуляторах конструкций защиты прав без участия, поддержки и помощи суда, регулятивного арбитража, посредников возможности односторонних юридических действий кредитора являются конституирующими элементами конструкции, но всей ее структуры не исчерпывают. Возможности односторонних юридических действий кредитора в конструкции внесудебной защиты прав связаны внутренней необходимостью, но отграничены друг от друга, взаиморасположены, но взаимодействуют между собой и с подсистемами юридических фактов и условий, оговорок договора, что в целом указывает на их системную соорганизацию. Поэтому под структурой исследуемой конструкции следует понимать совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих элементов и их подсистем.

Во-вторых, как юридическое содержание секундарного правомочия кредитора по договорному обязательству следует рассматривать способы его реализации. Сложившаяся в российской науке узкая трактовка содержания секундарного правомочия управомоченного субъекта в виде только таких разновидностей односторонних действий, как односторонняя сделка и юридический поступок, не учитывает и положения национального права, и новеллы в развитии зарубежных правовых систем и «негосударственных нормативных систем» [4, с. 704], а также накопленные в деловом мире юридические достижения договорной и мировой прецедентной практики. Правовое наполнение динамичного характера сопутствующего договорным обязательствам секундарного правомочия при внесудебной защите прав наиболее точно позволяет раскрыть четыре способа его реализации кредитором: односторонняя сделка, юридический поступок, гражданско-правовая односторонняя процедура и письменное указание кредитора должнику с защитной целью на значимый юридический факт в рамках договора. Центральные элементы конструкции — односторонняя сделка и юридический поступок — дают терминологическое обозначение всей конструкции как системе.

Адекватное правовое регулирование основанных на секундарном правомочии конструкций возможно при сформированной юридической дефиниции. В первую очередь, в решении нуждается проблема определения отграничительных особенностей отправных элементов конструкции. Такими элементами может быть любое дифференцированное единство возможностей совершения кредитором способов реализации секундарного правомочия, любая степень их юридической разработанности и набор опосредующих регуляторов. Вместе с тем в состав этой конструкции закономерно не включаются классические элементы конструкций судебной защиты прав в виде обязанностей должника и юридической ответственности. Затем логично перейти от возможностей совершения односторонних волевых действий кредитора к подсистеме правил о вариантах неправомерного неисполнения, существенного либо предвидимого неисполнения договорных обязательств должником. Включение в структуру данной конструкции указанных юридических фактов прямо осуществляется нормативным регулированием, опосредованно — договорными оговорками. Посредством этой подсистемы индивидуализируются особенности применения отправных компонентов конструкции. Договорные условия и оговорки (об очередности обязательств должника (pari passu), неделимости поставки, заранее оцененных убытках (liguidated damages), сроке завершения монтажа поставленного оборудования, подчинении договора Венской конвенции 1980 года, субсидиарном применении права, условиях поставки согласно Инкотермс 2010, максимальном сроке извещения о несоответствии и др.) содержательно определяют вторую подсистему, взаимосвязь этой подсистемы с подсистемой юридических фактов и с отправными элементами конструкции как имманентно системного правового явления.

Раскрытие юридических аспектов значимой для контрагентов защитной конструкции позволяет определить ее правовые свойства. Предлагается считать, что юридическая конструкция — «первичный правовой концепт, способный к объективации в нормах права и выступающий, при наличии основания, субстанциональным правовым началом» [20, с. 184]. Однако разработка научного понятия должна базироваться на всех видах правовых регуляторов конструкций, включая вдвойне глобальные. Следовательно, неверна аргументация, что все элементы конструкции «должны быть ясно определены в законодательстве» [3, с. 69].

Мы исходим из того, что концептуально цивилистическая конструкция внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах внутреннего и внешнего оборота — это закрепленная разновидовыми правовыми регуляторами устойчивая юридическая модель из рациональных возможностей совершения действительным кредитором структурно сопряженных способов реализации секундарного правомочия против неисправного должника и когерентно взаимодействующих с ними подсистем юридических фактов и договорных условий (оговорок), применяемая в нормативно-договорных пределах.

Список литературы

1. Алексеев С.С. Избранное. — М.: Статут, 2003.

2. Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / под общ. ред. В.А. Белова. — М., 2007.

3. Батайкин П.К. К вопросу об эффективности юридических конструкций гражданско-правовой отрасли // Право и экономика.  2013. № 12.

4. Белоглавек А.И. Европейское международное частное право — договорные связи и обязательства: в 2 т. Т. 1. — К., 2010.

5. Белых В.С. Понятие договорной ответственности по праву Англии и России // Юрист. 2013. № 19.

6. Дело № 387/199, решение от 16.03.1999 // Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг. / сост. М.Г. Розенберг. — М., 2002.

7. Зыкин И.С. Практика применения средств защиты прав продавца и покупателя по Венской конвенции 1980 г. // Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: практика применения в России и за рубежом / отв. ред. А.С. Комаров. — М., 2007.

8. Кокин А.С. Международная морская перевозка груза: право и практика. — М., 2012.

9. Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / под ред. Г.Г. Иванова. — М., 2000.

10. Красноярова Н.И. Система цивилистических конструкций внесудебной защиты прав кредитора в договорных обязательствах делового оборота // Международное публичное и частное право. 2014. № 2.

11. Общие условия поставки механической, электрической и электронной продукции. — Брюссель, март 2012 г. URL:http://ims.vmtgmbh/de/en/files/2012/05/ORGALIME_S_2000_ RU.pdf

12. Оговорка об эксклюзивном судне. — См.: Дело МКАС № 238/1998, решение от 07.06.1999 // Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг. / сост. М.Г. Розенберг. — М., 2002.

13. Синявская М.С. Нарушение договорного обязательства и его правовые последствия: основные тенденции в свете сравнительно-правового анализа: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2007.

14. Синявская М.С. Проект концепции реформирования общей части российского обязательственного права в свете опыта реформы немецкого обязательственного права // Закон.  2009. № 10.

15. Халабуденко О.А. Некоторые вопросы методологии права: гражданско-правовые прерогативы и юридические конструкции // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2013. Вып. 1(19).

16. Челышев М.Ю. О юридических конструкциях в проекте изменений и дополнений в Гражданский кодекс Российской Федерации // Гражданское право. 2013. № 1.

17. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. — Тула, 2001.

18. Южанин Н.В. Реализация субъективного права на защиту посредством односторонних правоохранительных мер // Юрист. 2013. № 15.

19. DOC. UN — A/CN. 9/SER. C/ABCTRACTS/71.

20. http: // www.jura. unifreiburg. de/iprl/cisg/urteile/text/434.htm.

21. Kreifelds. Rechtswörterbuch. 18 Auflage. — München: Verlag C.H. Beck, 2004.

22. Neue Juristische Wochenschrift. 1996.

23.Oberlandesgerichts-Rechtsprechungsreport Koblenz. — 1997.

24. Will in Bianka // Bonnel Commentary. P. 344 (приводится по: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: комментарий). — М., 1994.