Предмет судебной деятельности и предмет судебной защиты: диалектика взаимосвязи

УДК 347.92

Страницы в журнале: 93-96 

Т.Т. АЛИЕВ,

доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры финансового и административного права Российской правовой академии Министерства юстиции РФ tta70@mail.ru

И.В. ВЛАСЕНКО,

соискатель кафедры правосудия и процессуального права Саратовского государственного социально-экономического института

Рассматриваются проблемы определения предмета судебной защиты по гражданским делам, а также тенденции по увеличению объема этого понятия, на основании чего авторами установлена его диалектическая взаимосвязь с предметом судебной деятельности применительно к различным видам гражданского судопроизводства.

Ключевые слова: суд, предмет судебной защиты, предмет судебной деятельности, субъективное право, охраняемый законом интерес.

Object of Judicial Activity and Object of Judicial Protection: Dialectics of Interconnection

Aliev T., Vlasenko I.

The article is devoted to the investigation of the problems of judicial protection’s object in civil cases and tendency to increasing the scope of this concept which makes it possible to determine its dialectical interconnection with the object of judicial activity with regard to different kinds of legal proceedings.

Keywords: court, object of judicial protection, object of judicial activity, legal right, legitimate interests.

В  современной научной литературе выдвигается мнение о необходимости введения в теорию гражданского процессуального права парных категорий «предмет защиты — регулятивное правоотношение» и «предмет реализации — охранительное правоотношение». Такое предложение базируется на тезисе о невозможности рассмотрения принуждения и правоприменения в качестве характеристик охранительного правоотношения[1], в то время как в общей теории права принято считать, что динамический аспект государственного принуждения реализуется в виде охранительных правоотношений[2]. Полагаем, что эта мысль заслуживает внимания, но не раскрывает всю глубину взаимосвязи регулятивных и охранительных правоотношений, поскольку создает предпосылки для сжатого понимания как процесса судебной защиты, так и ее предмета, а также необоснованно расширяет категориальный аппарат гражданского процессуального права за счет внедрения конкурирующих терминов, в частности не в полной мере раскрытого понятия «предмет реализации».

Адекватному построению концепции предмета судебной деятельности отвечают суждения Д.Н. Кархалева, который считает, что охранительное правоотношение возникает в связи с нарушением регулятивного права, но дальнейшее его развитие не зависит от судьбы регулятивного правоотношения, и предлагает две модели соотношения регулятивного и охранительного правоотношения. В первом случае, когда регулятивное правоотношение не ликвидируется в результате нарушения права, указанные правоотношения развиваются одновременно, но автономно друг от друга. Во втором варианте регулятивное правоотношение в результате нарушения права прекращает свое существование и возникает охранительная правовая связь[3]. Исходя их этих суждений способ судебной защиты ставится в зависимость от существования регулятивного правоотношения. Вместе с тем само по себе регулятивное правоотношение не может выступать самостоятельным предметом судебной защиты, поскольку таковым является нарушенное право или охраняемый законом интерес. Здесь возникает вопрос о соотношении предмета судебной деятельности и предмета судебной защиты[4].

Опираясь на нормы Конституции РФ, гражданского процессуального и арбитражного законодательства, В.М. Жуйков утверждает, что предметом судебной защиты являются права, свободы, охраняемые законом интересы (законные интересы)[5]. Именно на их обеспечение в конечном счете направлена судебная деятельность. Таким образом, предмет судебной защиты и предмет судебной деятельности — понятия взаимообусловленные, но не идентичные. Из современных научных суждений вытекает, что определение предмета судебной защиты влияет на правильность выбора порядка рассмотрения гражданского дела, то есть вида гражданского судопроизводства[6]. Из этого следует, что на стадии возбуждения дела судья должен верно установить предмет судебной защиты, затем очертить круг правоотношений, входящих в предмет судебной деятельности, и вынести определение о принятии заявления к производству суда. Соответственно, изначально вопрос заключается в установлении подлежащего защите права или охраняемого законом интереса. В литературе отмечается, что эти самостоятельные правовые категории в известной мере совпадают, поскольку момент интереса заложен как в субъективном праве, так и в охраняемом законом интересе[7]. Именно по этой причине Р.Е. Гукасян разграничивал охраняемые законом интересы на опосредованные субъективными материальными правами и не опосредованные ими[8]. Субъективное право, получая судебную защиту, нередко гарантирует интерес лица, обратившегося в суд. Интерес может являться и непосредственно предметом судебной защиты.

Несмотря на распространенное мнение о том, что предметом судебной защиты в делах искового производства выступает субъективное право, это не должно рассматриваться как аксиома. Например, Д.М. Чечот считал, что защита охраняемого законом интереса, а не субъективного права присутствует при рассмотрении отрицательных исков о признании, а также требований об опровержении сведений, порочащих честь и достоинство, поскольку честь и достоинство лица еще не нарушены[9]. В случаях обеспечения чести и достоинства умерших лиц,  по мнению Р.Е. Гукасяна, речь идет о судебной защите интересов лица, предъявившего иск, поскольку правоспособность умершего прекращена[10]. Вместе с тем в современных исследованиях доказывается, что в делах о защите чести, достоинства и деловой репутации осуществляется право на защиту нематериальных благ и личных неимущественных прав, то есть право на защиту деловой репутации. О.Н. Пирская полагает, что предметом судебной деятельности является спор о сведениях, содержащих утверждения о нарушении юридическим лицом законодательства, недобросовестности в хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики, обычаев делового оборота[11]. Приведенная научная дискуссия лишь в отношении одной категории гражданских дел наглядно показывает, что субъективные права и охраняемые законом интересы — категории не полярные, а иногда даже подменяющие друг друга.

Что касается интересов умерших лиц, то в настоящее время утверждение Р.Е. Гукасяна нельзя воспринять со всей однозначностью в свете принятия 2 июня 2005 года постановления Европейского суда по правам человека (далее — Европейский суд) по делу «Знаменская против Российской Федерации». Заявителем по делу выступала Н.В. Знаменская, которая просила установить в судебном порядке отцовство умершего отца в отношении мертворожденного ребенка. Свои требования заявительница обосновывала желанием изменить на надгробной плите фамилию и отчество по имени бывшего мужа, присвоенные ребенку согласно действующей по российскому семейному законодательству презумпции отцовства, на фамилию и отчество биологического отца ребенка. Чертановский районный суд г. Москвы вынес определение о прекращении производства по делу, так как дело не может быть рассмотрено в порядке гражданского судопроизводства, поскольку ребенок не приобрел гражданских прав. Кроме того, у Н.В. Знаменской как заинтересованного лица отсутствовала правовая цель обращения в суд, поскольку факт родственных отношений, об установлении которого она просила, не влек для нее возникновение, изменение или прекращение личных или имущественных прав (ст. 267 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Эти обстоятельства послужили причиной обращения Н.В. Знаменской в Европейский суд, который констатировал, что «ситуация, при которой правовой презумпции дается возможность превалировать над биологической и социальной действительностью без учета как установленных фактов, так и желаний заинтересованных лиц, и никому в действительности не принося пользы, не совместима, даже с учетом предоставленных государствам пределов усмотрения, с обязательством обеспечивать эффективное “уважение” личной и семейной жизни»[12].

Анализируя приведенное постановление, М.З. Шварц пришел к  правильному выводу о том, что принятие Европейским судом данного прецедентного акта существенно расширяет границы понимания предмета судебной деятельности. Отождествляя предмет судебной деятельности и предмет судебной защиты, ученый предлагает помимо субъективных прав и законных интересов включать в него также права и свободы человека и гражданина[13]. Такое видение предмета судебной защиты представляется в условиях современной правовой действительности абсолютно объективным. Между тем позволим себе не согласиться с интерпретацией предмета судебной деятельности через предмет судебной защиты. Обеспечивая восстановление предположительно нарушенного права, суд осуществляет деятельность, направленную на установление фактов, подтверждающих принадлежность субъективного права истцу, а также обстоятельства его нарушения.

Таким образом, в момент судебного разбирательства эти сведения еще неизвестны, поэтому говорить о том, что непосредственно права и законные интересы выступают предметом судебной деятельности, не приходится. В свое время П.Ф. Елисейкин указывал, что предметом правоохранительной деятельности являются предположительно существующие материальные правоотношения, так как до вынесения итогового постановления нельзя доподлинно определить наличие или отсутствие правоотношения, по поводу которого она возникла[14]. Констатируем, что защита субъективных прав, охраняемых законом интересов, прав и свобод человека и гражданина — это конечная цель судебной деятельности, но не ее предмет.

В ракурсе исследования самостоятельности категорий «предмет судебной защиты» и «предмет судебной деятельности» необходимо также обратить внимание на проблемы их установления в делах, возникающих из публичных правоотношений. В научных кругах не наблюдается общности мнений относительно предмета судебной защиты в данном виде производства. Ю.А. Попова считает, что его составляет непосредственно юридический интерес, опосредованно частный правовой интерес либо субъективное право. При этом предметом судебной деятельности в гражданском судопроизводстве, по утверждению процессуалиста, должны быть гражданско-правовые, административно-правовые иски и дела особого производства. Тем самым подчеркивается спорность дел, формирующих производство, возникающее из публичных правоотношений[15]. В современных исследованиях опровергается концепция административного иска. В частности, М.А. Иванова в контексте рассмотрения проблем производства по делам о признании недействующими нормативных правовых актов указывает на отсутствие в них спора о праве как взаимного притязания сторон в связи с оспариванием субъективных прав и на наличие публично-правового конфликта, разрешаемого в судебном порядке[16].

В.Б. Немцева развила тему предмета судебной защиты по делам об оспаривании нормативных правовых актов. Согласно ее суждениям, защите подлежит публичный интерес, охватывающий собой поддержание законности и правопорядка, обеспечение единообразного применения предписаний, содержащихся в нормативных правовых актах. Помимо публичного интереса защищается также частный интерес заявителя либо интерес неопределенного круга лиц, который для первого заключается в аннулировании последствий действия оспариваемых норм, имевших место в прошлом, для второго — в непротиворечивости актов правотворчества, стабильности и определенности права, соблюдении всеми органами власти Конституции и иных актов[17]. А.В. Ильин выделяет в качестве предмета судебной защиты субъективное публичное право, которое состоит в возможности требования от публичного субъекта возложенной на него обязанности, в целом исходя из понимания спора о праве как предмета судебной деятельности[18]. Т.В. Сахнова пишет, что предметом производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, выступает правовой спор, участники которого находятся в отношениях субординации, причем «правовой спор» не является синонимом спора о праве[19].

Охватывая проанализированные суждения, констатируем, что в условиях отсутствия единообразного восприятия предмета судебной защиты по делам особого производства и производства, возникающего из публичных правоотношений, затруднительно построить устойчивую конструкцию предмета судебной деятельности в отношении дел, не связанных с частноправовым спором. Ситуация усугубляется попыткой группы ученых аргументировать позицию о наличии спора в делах особого производства, а также о спорном характере охраняемого интереса.  Так, А.Ю. Францифоров считает, что дела по заявлениям о совершении нотариальных действий должны быть изъяты из состава особого производства как  противоречащие его сути и должны рассматриваться в порядке искового производства[20]. Близкого мнения придерживаются С.Н. Белова, В.В. Бутнев в отношении дел об эмансипации, усматривая в них наличие спора о праве, а следовательно, основания для разрешения их в исковом порядке[21]. При этом в литературе допускается альтернатива замены порядка рассмотрения отдельных категорий дел особого производства не только на исковой, но и в некоторых случаях на свойственный для производства, возникающего из публичных правоотношений. Так, например, Н.Г. Бурлакова квалифицирует дела о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар как носящие публично-правовой характер. Свою гипотезу она основывает на том, что в данных делах подлежат защите  права человека на охрану здоровья и медицинскую помощь, на охрану достоинства личности, на свободу и личную неприкосновенность, на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства, а проверке — законность действий  и решений должностных лиц медицинского лечебного учреждения6. В этом аспекте усматривается своеобразие механизма влияния предмета судебной защиты на формирование предмета судебной деятельности по гражданским делам. В зависимости от того, что является  предметом судебной защиты в том или ином случае — субъективное право, охраняемый законом интерес или публичное право, различается и предполагаемый предмет судебной деятельности.

Идеальная модель соотношения предмета судебной защиты и предмета судебной деятельности должна выглядеть следующим образом. Восстановление нарушенного права осуществляется посредством разрешения судом материально-правового спора сторон, защита охраняемого законом интереса — путем удовлетворения судом требований заявителя, заявленных в порядке особого производства, обеспечение оспариваемого права в делах, возникающих из публичных правоотношений, — при помощи урегулирования судом публично-правового конфликта сторон. Именно на это направлена совокупность процессуальных действий суда по рассмотрению и разрешению граждански дел, то есть судебная деятельность по осуществлению правосудия.

Библиография

1 См.: Ненашев М.М. Спор о праве и его место в гражданском процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2011. С. 9, 18.

2 См.: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 2. — Свердловск, 1964. С. 58.

3 См.: Кархалев Д.Н. Концепция охранительного гражданского правоотношения: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 2010. С. 5.

4 См.: Исаенкова О.В. Виды гражданского судопроизводства по новому ГПК РФ // Современная доктрина гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: теория и практика: сб. науч. ст. — Краснодар; СПб., 2004. С. 282—284.

5 См.: Жуйков В.М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. — М., 1997. С. 303.

6 См.: Нуруллаева Р.Т. Проблема выделения видов судопроизводства // Цивилистический процесс: основные проблемы и тенденции развития: материалы междунар. науч.-практ. конф. / под ред. А.И. Зайцева. — Саратов, 2012. С. 254.

7 См.: Кожухарь А.Н. Право на судебную защиту в исковом производстве. — Кишинев, 1989. С. 24.

8 См.: Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. — Саратов, 1970. С. 20.

9 См.: Чечот  Д.М. Субъективное право и формы его защиты. — Л., 1968.  С. 41—42.

10 См.: Гукасян Р.Е. Указ. соч.

11 См.: Пирская О.Н. Защита деловой репутации в арбитражном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2012. С. 12.

13 См.: Постановление ЕСПЧ от 2 июня 2005 года «Знаменская против Российской Федерации». URL: http://www.echr.ru

14 См.: Шварц М.З. К вопросу о предмете судебной деятельности в гражданском судопроизводстве в современных условиях (размышления по поводу одного решения Европейского Суда по правам человека) // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского Суда по правам человека: сб науч. ст. — Краснодар; СПб., 2007. С. 252.

15 См.: Елисейкин П.Ф. Предмет и принципы советского гражданского процессуального права. — Ярославль, 1974. С. 16.

16 См.: Попова Ю.А. Теоретические проблемы судопроизводства по делам, возникающим из публично-правовых отношений: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2002. С. 11, 15.

17 См.: Иванова М.А. Процессуальные особенности рассмотрения отдельных категорий дел, возникающих из публичных правоотношений: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2012. С. 5.

18 См.: Немцева В.Б. Юридическое значение судебного решения по делам об оспаривании нормативных правовых актов: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Омск, 2011. С. 10—11.

19 См.: Ильин А.В. Предмет судебной деятельности и защита прав участников бюджетных правоотношений: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — СПб., 2010. С. 10.

20 См.: Сахнова Т.В. Курс гражданского процесса: теоретические начала и основные институты. — М., 2008. С. 59.

21 См.: Францифоров А.Ю.  Сущность особого производства (теоретические и практические аспекты): автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2009. С. 7.