Справедливость и нормы трудового права: теория и судебная практика

УДК 349.2

Страницы в журнале: 78-83 

А.А. Сапфирова,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой земельного, трудового и экологического права Кубанского государственного аграрного университета Россия, Краснодар pol499@yandex.ru

Рассматриваются вопросы сочетания справедливости и норм трудового права, делается вывод о том, что закон, безусловно, должен соблюдаться всегда, однако в условиях явно неадекватного отражения действительности законом, «устаревания» правовых норм судам необходимо основывать свои решения на приоритете естественных прав человека, а также применять общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации и Конституцию Российской Федерации.

Ключевые слова: судебная защита трудовых прав, справедливость, нормы трудового права.

В  настоящее время категория «справедливость» применительно к праву рассматривается в трех аспектах. Во-первых, справедливость понимается исключительно как моральная категория. Во-вторых, справедливость рассматривается как правовая категория, «свойство норм права» [9, с. 312]. С точки зрения общей системы ценностей, сложившихся в современном обществе, право должно отвечать требованиям морали и полностью подлежит моральным оценкам [1, с. 23]. Потому большинство ученых не допускают того факта, что закон может быть несправедливым [9, с. 312—313]. В-третьих, справедливость и право рассматриваются как две самостоятельные системы, хотя и взаимосвязанные [31, с. 13—15]. Справедливость — это одна из высших моральных ценностей, гораздо более широкая по содержанию, чем право [2, с. 27; 19, с. 133].

При этом нельзя упускать из вида влияния права на мораль, и в этой связи то обстоятельство, что «реальность господствующей морали, ее фактическое воплощение в жизненных отношениях в немалой степени зависят от того, насколько действенными являются правовые установления» [4, с. 336—337]. Так, А.В. Аверин трактует право как часть справедливости. В свою очередь, справедливость рассматривается им как явление живой природы вообще, в силу чего справедливость для человеческого общества, как одного из проявлений живой природы, «будет заключаться в соответствии поведения человека закономерностям существования данного общества, а справедливым будет все то (в поведении, связях, отношениях), что согласуется с этими закономерностями» [2, с. 27]. В целом взгляды сторонников этой теории можно выразить одной фразой: «существует справедливость, которая не обязательно является справедливостью закона» [10, с. 61].

Полагаем, что в таких случаях происходит смешение категорий «право» и «мораль». Действительно, такой критерий, как справедливость, к сожалению, имеет много недостатков, одним из которых является разное понимание субъектами правотворчества и правоприменения его содержания. На признание того или иного закона справедливым оказывают влияние такие факторы, как правосознание, правовая культура и т. д. Английский ученый Денис Ллойд считает, что закон, применяемый вполне объективно и должным образом в соответствии со своим духом и буквой, сам по себе может быть несправедлив с точки зрения существующей системы ценностей, служащей для определения реальной справедливости правовой нормы [19, с. 149]. Иными словами, данный закон противоречит признанной шкале ценностей, действующей в данном обществе. Например, это может иметь место при опосредовании правом интересов какой-либо одной из социальных групп граждан в ущерб другой. Поэтому понятие справедливости может меняться от века к веку, и то, что было справедливым для древних греков (неравенство), в настоящее время признали бы явной несправедливостью, и наоборот, в наши дни равенство составляет самую суть справедливости [19, с. 135].

Если же встать на позицию непризнания правом «несправедливых» законов, поскольку явная несправедливость правом быть не может [34, с.219—221] (такое мнение позволило выделить даже принципы «неправа» в трудовом праве [11, с. 54—60]), то непременно возникает деление права на «хорошее» и «плохое». Надо ли решать в этом случае возможный конфликт между правом и справедливостью, основываясь на справедливости [21, с. 164]?

Убеждения каждого из нас о справедливости субъективны. Несправедливые законы принимались всегда, поскольку то, что для одних является справедливым, для других — несправедливо. Получается, что закону, который каждый из нас посчитает несправедливым, можно не повиноваться? Стало быть, правопонимание будет исходить из того, соответствует ли закон моему субъективному представлению о справедливости: если да — исполняю, если нет — не исполняю; «оценка законов становится произвольным субъективным делом» [8, с. 99]. Однако в этом случае «неповиновение представляет собою правонарушение» [14, с. 223]. С этих позиций, видимо, следует согласиться с утверждением Р.З. Лившица, считавшего, что любой закон независимо от его содержания подлежит исполнению [18, с. 70].

С этих позиций справедливость — это скорее моральная, чем правовая категория.

Трудовое право, как считают многие ученые, имеет нравственный аспект [3] и должно отвечать в том числе и требованиям справедливости [7]. Так, полагаем, справедливой можно считать ч. 4 Трудового кодекса РФ, регулирующей труд отдельных категорий работников. Но как оценить, например, п. 7 ст. 81 ТК РФ с точки зрения справедливости (или ее отсутствия)? Напомним, что в соответствии с данной нормой увольнение работника возможно не позднее одного года со дня обнаружения проступка работодателем, когда виновные действия, дающие основания для утраты доверия, либо соответственно аморальный проступок совершены работником вне места работы или по месту работы, но не в связи с исполнением им трудовых обязанностей. В таком случае всех руководителей в организации, их заместителей также следует включать в список лиц с такой повышенной дисциплинарной ответственностью. Почему же они остались за «пределами» ее действия? Сказанное дает основание для утверждения о несправедливости п. 7 ст. 81 ТК РФ. Примечательно, что аналогичная ситуация уже имела место в нормах трудового права и была благополучно разрешена Верховным Судом Российской Федерации в пользу в том числе и справедливости [32].

Можно привести яркие примеры «несправедливых» законов. Так, в п. 1-1 ст. 33 Кодекса законов о труде РСФСР работодателям предоставлялась возможность одностороннего увольнения работника при достижении последним пенсионного возраста при наличии у него права на полную пенсию по старости. Решением Конституционного Суда Российской Федерации была признана неконституционной правоприменительная практика увольнения по этому основанию [33]. Соответственно, в данном случае можно говорить о «неправовом», «несправедливом» законе. Однако до признания практики увольнения по п. 1-1 ст. 33 КЗоТ РСФСР неконституционной эта норма все-таки применялась работодателями.

Стало быть, закон может быть несправедливым, но от этого он не перестает быть законом, а следовательно, справедливость не может влиять на субъекта правоприменения с целью предпочтения справедливости закону в случае возникновения расхождения между этими категориями. Подобные ситуации происходят, как правило, в период действия устаревших норм. Как указывал И.А. Ильин, обычным путем борьбы за новое объективное право является правосоздание. В частности, он пишет, что «неверные, несправедливые, устаревшие законы и учреждения отменяются и вместо них, посредством мирного, организованного осуществления тех внешних деяний, которыми обусловлено «возгорание» новых норм, устанавливается новое, лучшее право» [14, с. 215]. С момента выявления «устаревших» норм и до их отмены происходит устойчивое осуществление неправового как правового, сопровождающегося сознанием, что «так поступать» — необходимо и правильно [14, с. 221]. Таким образом, при действии, например, «устаревшего» закона, нарушающего субъективные права, необходимо изменить его либо отменить, тем самым формируя новые нормы права, отвечающие требованиям общества на определенном этапе его развития.

Суды не должны принимать решения, не соответствующие нормам права. Если бы суд руководствовался только справедливостью, игнорируя нормы, то это привело бы к правовому хаосу, когда правоприменитель принимал бы решения, ориентированные на собственные представления о справедливости. Правоприменительная практика в условиях, когда нарушены трудовые права вновь принятой нормой, должна способствовать в том числе и исправлению допущенного нарушения. Законодателю, в свою очередь, необходимо активно использовать такие институты, как отмена (изменение) данного закона самим государством. В условиях явно неадекватного отражения действительности законом, «устаревания» норм судам необходимо основывать свои решения на приоритете естественных прав человека, а также применять общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации и Конституцию Российской Федерации, тем более что специальная литература [12, с.20] и судебная практика [23] указывают на такую необходимость.

В этой связи примечательно определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ по делу № 5-В10-49, в котором четко указано, что судебная защита трудовых прав должна исходить из общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции Российской Федерации. Так, работник обратился в суд с иском к Евразийскому банку развития о взыскании заработной платы и компенсации морального вреда. Решением суда, оставленным в силе вышестоящей судебной инстанцией, дело было прекращено, поскольку ответчик обладает абсолютным иммунитетом от судебного преследования на территории РФ, что прописано в уставе банка. Между тем банк — это международная организация, не обладающая абсолютным иммунитетом дипломатических представительств. В силу ст. 401 Гражданско-процессуального кодекса РФ в такие ситуации регулируются международным договором. Соглашение между Правительством РФ и Евразийским банком развития указывает на ограничения иммунитета банка, если случай не связан с осуществлением банком своих полномочий. Выплата заработной платы — это обеспечение деятельности самого банка, и она никак не может быть следствием реализации банком полномочий в том смысле слова, которое заложено в понятии «полномочия банка» (функциональное обеспечение). Именно поэтому иммунитет банка в этом случае ограничен международным договором как нормой международного права.

Справедливость проявляется, прежде всего, в судебных решениях о восстановлении трудовых прав, то есть в справедливых судебных результатах [13]. В случае подачи иска  в суд каждый работник имеет право на справедливое судебное разбирательство [17], и если имела место судебная ошибка, то судебное решение не является справедливым и правосудным [30]. Именно поэтому оно должно быть пересмотрено, если «какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки» [20].

Так, при увольнении работника ему должны быть выплачены все причитающиеся суммы при увольнении (ст. 140 ТК РФ). В решении суда первой инстанции, оставленном без изменения вышестоящей инстанцией, не приняты во внимание требования ст. 84-1, 127, 140 ТК РФ. Суды посчитали, что если окончательный расчет при выплате заработной платы произведен ранее дня увольнения, а работник обратился в суд позднее 3-месячного срока после выплаты, то следует применить ст. 392 ТК РФ о пропуске срока исковой давности, несмотря на то что со дня увольнения не прошло 3 месяцев. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила судебные акты по данному делу в связи с нарушением судами норм материального права и тем самым восстановила справедливость [25].

В другой ситуации суд вынес решение о восстановлении на работе беременной женщины, уволенной в связи с восстановлением по решению суда на работе работника, ранее занимавшего эту должность (п. 2 ст.83 ТК РФ).  Между тем согласно ст. 261 ТК РФ увольнение беременной женщины не допускается только по инициативе работодателя, но не по обстоятельствам, не зависящим от воли сторон. Даже если работница в состоянии беременности совершает прогулы, ее увольнение по п. 6 «а» ч. 1 ст. 81 ТК РФ недопустимо, поскольку она нуждается в особой социальной защищенности [24]. Здесь проявляется справедливость норм трудового права. Такие работницы подлежат восстановлению, даже если беременность не сохранилась на момент вынесения решения суда; отсутствие у работодателя сведений о беременности работницы также не является основанием для отказа в удовлетворении иска о восстановлении  на работе [22]. Попутно отметим, что последний случай не может квалифицироваться как злоупотребление работницей трудовыми правами [6, 16, 27]. Думается, что это тоже проявление справедливости судебной практики, поскольку соответствующие нормы ТК РФ отсутствуют.

Нередко решения судов о восстановлении работников на работе не исполняются работодателями. В этих случаях в соответствии со ст. 396 ТК РФ на основании заявления работника суд выносит определение о выплате работнику среднего заработка за все время неисполнения решения суда. В такой ситуации неисполнение решения суда является нарушением права работника на справедливое правосудие в разумные сроки и подлежит справедливой компенсации [29]. Эта компенсация, на наш взгляд, является справедливым возмещением работнику вреда в связи с неисполнением решения суда о восстановлении  его на работе.

Справедливость в судебных решениях чаще всего должна была бы проявляться в суммах компенсации морального вреда при восстановлении нарушенных трудовых прав работников. В связи с тем, что компенсация  в силу ст. 237 ТК РФ должна быть выражена только в денежной форме, и судам необходимо взыскивать суммы, адекватные нарушениям трудовых прав. Между тем на практике суды (при заявленных требованиях работника о компенсации морального вреда) крайне редко взыскивают сумму, о которой просит работник, — чаще необоснованно занижают ее, и, как правило, взыскиваемые суммы в среднем не превышают 5000 рублей.

Безусловно, размер компенсации должен быть разумным и справедливым [5, 26]. Отсутствие каких бы то ни было методик «оценивания» морального вреда, причиненного работнику нарушением трудовых прав, нивелирует важность соблюдения работодателем трудового законодательства. В этой связи обратим внимание на разумное  предложение председателя Владимирского областного суда А.В. Малышкина, который обозначил необходимость в случае удовлетворения иска работника взыскивать с работодателя штрафы по аналогии со штрафами за нарушение прав потребителей (50% от взыскиваемой суммы) [15]. Это позволит стимулировать работодателя к соблюдению законодательства. Нам представляется, что это предложение не лишено справедливости. Более того, важно предусмотреть в ст. 237 ТК РФ обязательную справедливую компенсацию морального вреда работнику в размере 100%  от суммы, взысканной по судебному решению с работодателя. Только таким образом можно «заставить» работодателя не нарушать трудовые права работника. Одновременно заметим, что работодателю необходимо предоставить все возможности соблюдения им трудового законодательства, которые в настоящее время апробируются Федеральной службой по труду и занятости. Однако исследование данных возможностей требует дополнительного изучения и выходит за рамки настоящей статьи.

Список литературы

1. Авдюков М.Г. Принцип законности в гражданском судопроизводстве. М., 1970.

2. Аверин А.В. Истина и судебная достоверность (постановка проблемы). 2-е изд., доп. СПб., 2007.

3. Актуальные проблемы трудового законодательства в условиях модернизации экономики / отв. ред. проф. Ю.П. Орловский. М., 2012.

4. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М., 1999.

5. Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 30.05.2012 №11-8428. Доступ из СПС «Гарант».

6 Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Омского областного суда от 14.03.2012 №33-1448/12 (извлечение). URL:  (дата обращения 10.04.2015).

7. Архипов В.В., Бриллиантова Н.А. Свобода труда и трудового договора: многоаспектный краткий анализ законодательства о труде и практики его применения. Доступ из СПС «Гарант».

8. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001.

9. Баранов В.М. Истинность норм советского права: проблемы теории и практики / под ред. М.И. Байтина. Саратов, 1989.

10. Бержель Ж.-Л. Общая теория права / под общ. ред. В.И. Даниленко. М., 2000.

11. Бугров Л.Ю. Принципы «неправа» в области действия советского трудового законодательства // Советское государство и право. 1991. № 12.

12. Вострецова О.А. Конвенции и рекомендации Международной Организации Труда как источники трудового права: автореф. … канд. юрид. наук. М., 2006.

13. Добровольский В.И. Актуальные вопросы арбитражного законодательства: о чем молчит Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации. М., 2010.

14. Ильин И.А. Теория прав и государства. М., 2003.

15. Интервью с председателем Владимирского областного суда А.В. Малышкиным // Судья. 2014. № 9.

16. Кассационное определение Санкт-Петербургского городского суда от 25.01.2012 № 33-815. URL: www.sankt-peterburgsky.spb.sudrf.ru (дата обращения 10.04.2015).

17. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (с изм. от 13.05.2004). URL: http://www.echr.ru/documents/doc/2440800/2440800-001.htm (дата обращения 10.04.2015).

18. Лившиц Р.З. Теория права. 2-е изд. М., 1994.

19. Ллойд Д. Идея права: репрессивное зло или социальная необходимость? / пер. с англ. М.А. Юмашева. 2-е изд. М., 2004.

20. Международный пакт о гражданских и политических правах // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291.

21. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. 2-е изд., доп. СПб., 2004.

22. О применении законодательства, регулирующего труд женщин, лиц с семейными обязанностями и несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.01.2014 № 1 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2014. № 4.

23. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» с изменениями и дополнениями: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. № 12.

24. Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Советского районного суда города Красноярска о проверке конституционности части первой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 04.11.2004 №343-О // СЗ РФ. 2004. № 51. Ст. 5263.

25. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2010 года, утв. постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 08.12.2010. URL: www.vsrf.ru/Show_pdf. php?Id=6932 (дата обращения 10.04.2015).

26. Обзор судебной практики Верховного Суда Чувашской Республики по гражданским делам за I квартал 2014 года. Доступ из СПС «Гарант».

27. Определение Свердловского областного суда от 15.09.2011 № 33-13546/2011. URL: http://www.ekboblsud.ru (дата обращения 10.04.2015).

28. Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12.12.2011 № 33-41058. Доступ из СПС «Гарант».

29. По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В.Богданова, А.Б.Зернова, С.И. Кальянова и Н.В.Труханова: постановление Конституционного Суда РФ от 25.01.2001 №1-П // СЗ РФ. 2001. № 7. Ст. 700.

30. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11.12.2012 № 10237/04 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2013. № 3.

31. Рабцевич О.И. Право на справедливое судебное разбирательство: международное и внутригосударственное правовое регулирование. М., 2005.

32. Решение Верховного Суда РФ от 24.05.2002 № ГКПИ02-375 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2004. № 4.

33. Решение Конституционного Суда РФ от 24.09.1992 №8-Р // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 41. Ст. 2258.

34. Явич Л.С. Социализм: право и общественный прогресс. М., 1990.shhestvennyj progress. M., 1990.